Евгений Сухов - Власть Варяга

— Кирилл, — обратился Чертанов к эксперту. — Я тут сигареты нашел. Ты упакуй их.

— Сделаем, — охотно отозвался Балашин, укладывая в специальный пакет гильзу. — Посмотри, как гильзу расплющили! Кто-то наступил.

— Здесь сначала темно было, ничего не разобрать, — ответил Чертанов. — Вон там ее отыскали, в самом углу.

— Ясно. А у тебя тут что? — Балашин осторожно взял один из окурков. Для чего-то понюхал его. Размял в пальцах и сообщил: — Табак еще не слежался. Здесь кто-то совсем недавно стоял. Точно не могу сказать, но примерно часа три-четыре назад.

— Если так, тогда он вполне мог стать свидетелем убийства, — кивнул Шевцов. — Мог, например, выйти и столкнуться с убийцей.

— А мог и сам быть им, — продолжал размышлять Чертанов.

— Есть какие-то основания? — насторожился Вадим.

— Кое-какие имеются, — сообщил Чертанов. — Я вот что подумал: если неизвестный стоял здесь в подъезде и курил, то почему бы ему было не делать этого и во дворе? А откуда удобно наблюдать за подъездом и оставаться при этом невидимым?

— Откуда-нибудь из машины, возможно, — предположил Вадим Шевцов.

— Верно, можно и из машины, — охотно согласился Чертанов. — Но тогда можно засветить машину, ее могут запомнить, да и водителя тоже. По мне, лучше всего наблюдать за подъездом откуда-нибудь с лавочки, спрятанной в тени деревьев. В этом случае твое лицо никто не рассмотрит, тем более если это происходит вечером, да и нарушать одиночество никто не захочет.

— И что, здесь имеется такая лавочка? — с интересом спросил Шевцов.

Михаил улыбнулся:

— Отыскалась. Во-он посмотри туда, через деревья, — он указал рукой.

Действительно, метрах в двадцати от подъезда под каштаном виднелась небольшая скамейка. Простенькая, без спинки, сделанная, видно, на скорую руку и вполне подходящая, чтобы выйти вечерком из душного помещения и выкурить на природе пару сигарет. Трава вокруг безжалостно вытоптана, следовательно, местечко обжитое и любимое многими.

— Вижу.

— Как раз там я и увидел несколько таких же окурков, что и здесь. Мне кажется, что сначала он дожидался под деревом, а когда окончательно стемнело и все разошлись спать, решил поменять свой пост и перебраться в подъезд.

— Может, так оно и есть… Надо будет соседей порасспрашивать. Не может такого быть, чтобы его никто не видел! — убежденно заверил Шевцов.

— Значит, вы говорите, что неплохо знали убитого? — повернулся Чертанов к Ерофееву.

Петр вытащил сигарету изо рта и бодрым голосом, совершенно не вязавшимся с ситуацией, ответил:

— Курили мы иногда вместе на площадке. У нас тут даже пепельница своя имелась. Вот она, — он показал взглядом на жестянку из-под зеленого горошка «Бондюэль», края которой были аккуратно загнуты внутрь, чтобы не пораниться. — Валерий сам ее сделал. Да, такие вот дела… Бывало, позвонит, выходи, мол, Петро, покурить. Ну, тут о чем только не поговоришь. И анекдоты разные, и за жизнь. Я-то работяга простой, а он начальник, но держался просто, как с равным. Это он умел, — в голосе Ерофеева прозвучало сочувствие. — Теперь вот и покурить-то будет не с кем. Вот за этой дверью старуха живет. Сразу подо мной какое-то жлобье, а этажом выше, — он махнул рукой, — два мужика каких-то. Хрен их поймет, кто такие и чем занимаются. Но если бы стали звать на помощь, никто ни за что бы не вышел!

Кирилл Балашин уже спустился на нижнюю площадку и усиленно колдовал над телом. Вот он расстегнул брюки убитого и осторожно, без малейшей брезгливости, принялся стягивать их.

Ничего удивительного, работа у экспертов творческая. Все они должны увидеть собственными глазами, непременно пощупать, иначе не поверят.

— И где же работал Шурков? — спросил Чертанов.

Ерофеев на секунду задумался, а потом уверенно ответил:

— Где-то в администрации района. Это точно! Во, вспомнил, курировал бизнес! Тут к нему постоянно приезжали на таких крутых тачках, что ого-го! Подойти боязно. При его возможностях другой давно бы себе уже дворец отгрохал, а он все в трехкомнатной квартире проживал. Иногда, бывало, зайдет откровенный разговор, я у него и спрашиваю, чего же ты, Валерий, свое благосостояние не улучшишь? Ведь есть же у тебя такая возможность. А он мне серьезно так отвечает: видишь ли, вот я сейчас с тобой стою, курю, никого и ничего не боюсь, а если начну во все эти дела впрягаться, так неизвестно, чем все закончиться может. — Петр тяжко вздохнул и безрадостно продолжал: — А оно вот как обернулось. Никогда не знаешь, как оно лучше будет.