Евгений Сухов: Тюрьмой Варяга не сломить

Телефонный звонок настойчиво врывался в сладкий предутренний сон, напоминая строгую полицейскую сирену. Еще минута, и он заполнил навязчивым звучанием огромную спальню, вырвался за пределы большого дома.

Не открывая глаз, женщина просительно сказала:

— Билли, это, наверное, опять тебя. От твоих клиентов нет покоя ни днем, ни ночью.

Билли Шустер размеренно похрапывал.

— Да возьми же наконец ты этот чертов телефон. Или, еще лучше, выбрось его в окно.

— Да-да… — сонно отозвался он и, откинувшись, с трудом спросонок нашарил в полумраке телефонную трубку.

Глядя в потолок, Билли вслушался в навязчивый, раздавшийся с того конца провода голос, потом не спеша поднялся, надел стеганый халат и, на ходу вдев ноги в тапочки, вышел из спальни, унося с собой телефон.

Женщина слышала сквозь сон, как из большой гостиной он недовольным голосом ответил неизвестному абоненту:

— Да, слушаю.

— Это господин Шустер? Адвокат?

— Он самый. С кем имею честь разговаривать?

— Это Алекс Сидоровский.

— Я вас не знаю.

— Я бизнесмен. Веду в Америке торговые дела.

— Вы русский?

— Да. Мне бы хотелось, чтобы вы мне помогли в одном деле.

— Что за дело?

— У меня арестована партия компьютеров в Сан-Франциско.

— Кто вам меня порекомендовал?

— Господин Игнатов.

— Та-ак, подходящая рекомендация. Так что у вас там с товаром?

— Сейчас он находится на таможенных складах, хотя все документы оформлены соответствующим образом.

— А нельзя ли было позвонить… в более позднее время?

— Дело очень срочное. Я готов прямо сейчас выложить вам задаток в тридцать тысяч долларов. Вас это устроит?

Не каждый день Билли Шустеру предлагали такие деньги, тем более в качестве задатка. Из-за таких денег можно прервать даже утренний сон.

— Хорошо. Когда вы можете подъехать?

— Через полчаса, я уже в пути.

— Договорились. И расскажете мне, в чем там дело.

Женщина, закутавшись в одеяло, снова стала проваливаться в свои сновидения, по-зимнему глубокие и романтичные. Уже во сне она с удовольствием подумала, что завтра Рождество, затем ее ожидают приятные предновогодние хлопоты, гости…

Мужчина положил трубку на рычаг и вернулся в спальню. Остановившись перед кроватью, он некоторое время смотрел на свою спящую подругу. Потом скинул халат и лег рядом. Приподняв одеяло, посмотрел на красивое обнаженное тело. Притянул к себе и, прижавшись и обнимая, принялся руками ласкать ее грудь, дотронулся до живота. Она что-то благодарно пробормотала, на секунду приоткрыла глаза и, снова закрыв, восхищенно сказала:

— Как я тебя хочу!.. Но никак не могу проснуться.

Билли, улыбнувшись, продолжал нежно ласкать ее тело, дотрагиваясь то до рук, то до округлых бедер.

— Еще темно, милый. Давай немножечко поспим.

Женщина попыталась отвернуться, но он не пустил ее, ласково прошептав:

— Изабелла, у нас есть полчаса…

— Почему — полчаса? Ты думаешь, нам этого хватит? Хочу весь день, до самого Рождества, — играя, капризно сказала женщина.

— Через полчаса ко мне придут, а потом я снова к твоим услугам, и нам никто больше не помешает.

— Никаких гостей до вечера, — возразила она. — Ты обещал, что сегодня никаких дел не будет. Обещал ведь, скажи.

— Это опять русские, а они умеют хорошо платить за труд. И потом, это ненадолго, каких-то несколько минут. Ну не сердись и иди ко мне. Где твои пальчики? Ты знаешь, я уже соскучился по твоим рукам. Прошло ведь целых три часа!

Пальцы Изабеллы коснулись его живота, потом скользнули вниз.

— Ого! — Она засмеялась. — А я, глупая, теряю время!

— Знаешь, за что я тебя люблю? — вдруг спросил Билли.

— Ну? — Женщина, казалось, не слушала, ее губы скользили по его телу, он почувствовал на своем соске ее нежный язык. — Ну за что же?

— Ты единственная женщина на свете, которая с утра всегда смеется, — прошептал он и добавил, улыбаясь: — Причем повод у тебя для этого находится са-амый разный…

— Ошибаешься, милый, повод для этого у меня всегда один…

Теряя терпение, он рывком повернул ее к себе и стал прижиматься животом к широко раздвинутым бедрам, с восторгом ощущая утреннее тепло сильного женского тела. Изабелла что-то негромко произнесла.

— Что, милая? — наклонился он к ней, целуя во влажные губы.

— Иди ко мне, — повторила она севшим голосом.