Евгений Сухов - Город в кулаке

— Как это? — удивленно выдавил из себя Кулагин.

— А так. Я, можно сказать, всю жизнь готовился к тому, чтобы накрыть всю вашу группировку. И с той стороны подкатывал, и с этой. Ни хрена ничего не получалось, но я — упертый, ты же знаешь. Дождался-таки своего часа, когда киллер твой на убийстве москвича прокололся. Отмазаться он уже не мог. Его куча народу видела и на очниках опознала. Мне оставалось только дожать Мазитова, что я и сделал…

Чайник закипел, и Началов, прервав свою речь, снял его с плиты. Разлил кипяток в два высоких бокала. Затем бросил в каждый из них по пакетику чая.

— Ну? — поторопил его Кулагин.

— Баранки гну. — Полковник поставил один из бокалов напротив своего родственничка, а затем снова отошел к буфетной стойке. Садиться с Кулагиным за один стол он явно не собирался. — Если бы ты знал, как я тогда радовался, когда узнал об этой вашей сходке в «Романтике». Операцию по задержанию разработал. Чтобы, значит, всем скопом вашу кодлу накрыть, а буквально за час до этого вызывает меня к себе Шамраев. А там, в кабинете у него, еще два коня сидят. Оба москвичи. Золотопогонники. Самсонов и Кулинок. Как сейчас их фамилии помню… А Шамраев мне и говорит: «Спасибо, Андрей, за работу. Все ты проделал правильно и грамотно, но теперь, извини, делом Кулагина и его группировки вот эти вот товарищи заниматься будут, — и на коней, значит, московских клешней показывает. — А ты временно отстраняешься от дела». Я ему: «Как же так, Сергей Петрович? У меня уже и операция по задержанию кулагинской группировки готова. Через час проведение». А он: «Вот и отлично, что готова. Ребята из Москвы ее и проведут». Больше я ничего и возразить-то не успел, — невесело усмехнулся Началов. — Меня поставили в известность о временной отставке и выпихнули из кабинета, как щенка шелудивого…

— Постой! — Кулагин резко ткнул окурок в пепельницу и подался вперед. Видно было, что он старательно пытается разогнать хмель у себя в голове. Но к чаю все еще не притрагивался. — Я ни черта не понимаю, Андрей! Так это не ты руководил операцией?

— А ты тугодум, Кулагин. — Началов сделал неторопливый обжигающий нёбо глоток чая. — Нет, конечно, не я. Можно было это и сразу понять. Если бы операцией руководил я, твоих дружков всех по камерам рассовали бы, а потом судили по всей строгости закона. Но московским другой расклад нужен был. Как я потом понял, на тебя и на твою братву, Леня, заказ оттуда пришел. Из Златоглавой нашей… Потому и живыми никого брать не стали. Такая установочка имелась.

Рука Кулагина потянулась к бокалу.

— Приговор воровского схода? — спросил он не столько собеседника, сколько свой внутренний голос.

— Тебе виднее. Это ж ты с законниками шуры-муры крутил, а не я. Но, думаю, мыслишь ты в верном направлении, Леонид. Так что Лиза тебя в тот день не от тюряги спасла, как она думала, а от верной гибели. И ты ей должен быть по гроб жизни обязан.

— Я и обязан, — грустно молвил Кулагин. — Но московские… Вот падлы!

— Не выражайся в моем доме. — Началов наконец отлепился от буфетной стойки и прихватил с собой конфискованный у Кулагина пистолет. — Ладно, пей чай, а я пока оденусь. И поедем в отдел. Запротоколируем твою явку с повинной. Или ты уже передумал?

— Не передумал. Куда мне теперь деваться?

— Перед друзьями своими погибшими вину искупить хочешь?

— Хочу.

Началов вышел из кухни, и Кулагин остался один. Сделав еще несколько глотков чая, он прикурил новую сигарету. Теперь уже темных пятен в истории тринадцатилетней давности для него не осталось. Полковник РУБОПа добавил к общей картине последний штрих. Табачный дым показался Кулагину особенно горьким и едким.

Началов вернулся минут через пять. Он был в штатском, но уже сама осанка, как только исчезли семейные трусы, выдавала в нем полковника. За истекшие годы Андрей стал солиднее, мощнее, раздался в плечах…

— Поехали?

— Поехали. — Кулагин поднялся с табурета.

Мужчины покинули квартиру, и Началов взял со стоянки рядом с домом свой личный «БМВ». Леонид первым разместился на переднем сиденье. Андрей занял место за рулем.

— А где же ты ствол такой замысловатый раздобыл, Кулагин? — спросил полковник, запуская двигатель.

— Там, где взял, уже нет, начальник.

Началов засмеялся:

— Не хочешь торговца сдавать?

— А я, по-твоему, похож на ссученного?

Кулагин откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Машина тронулась с места. На языке у Началова безудержно крутился еще один вопрос, но уже связанный с его сестрой, однако задать его он так и не решился. Кулагин и подавно не горел желанием вступать со своим давним противником в дискуссию. Все, что он хотел от него узнать, он уже узнал. Даже больше, чем хотел. А остальное перестало иметь значение. Леонид чувствовал дикую усталость во всем теле.