Евгений Сухов - Медвежатник

Дюжие городовые неторопливо извлекали из сейфа опечатанные мешки с деньгами и спешно, в сопровождении троих полицейских, следовали по длинному коридору. У экипажей, с револьверами в руках, стояли в карауле еще пятеро городовых.

Спиридоновка, пустынная в будние дни, в этот полуденный час обезлюдела совсем. И Виталий Федорович не без удовольствия думал о том, что загрузка банковских денег состоялась без свидетелей. Банкир поднял глаза на купола церкви Святого Спиридония Чудотворца и размашисто перекрестился.

Теперь за деньги он не отвечал. Слава те Господи!

Виталий Федорович взглянул на часы. Едва перевалило за полдень. Однако больше не работалось: слишком напряженными были последние часы. Махнув в сторону стоящей в ожидании конки, он проговорил:

— На Никольскую, любезный! Да побыстрее, а то живот с голодухи подводит.

— Это я мигом, ваше сият-ство! — воскликнул молодой возница и с размаху опустил плеть на широкий круп крепенькой лошадки.

Три машины, груженные мешками с деньгами, двинулись под присмотром городовых в сторону Николаевского вокзала. Состав из восьми вагонов стоял на первом пути и терпеливо дожидался отправки. Пассажиры давно расселись по своим местам, нервно поглядывали на часы и вопросительно озирались вокруг. Беспокойство пассажиров понемногу передалось машинисту. Уже четверть часа, как составу следовало быть в пути, но вместо того машинист вынужден был выслушивать нарекания рассерженных пассажиров и в томительном ожидании подкручивать кончики усов.

Он бы уже давно дал прощальный гудок и, пыхнув паром, покатил бы на Питер. Но перед ним маячила угрюмая физиономия Ксенофонтова, ответственного за погрузку денег, — пристав поглядывал на машиниста как на потенциального каторжанина. Три часа назад к его составу подцепили бронированный вагон, в котором должны были перевозить казенные деньги, и машинист, как человек служивый, был вынужден лишь отдавать под козырек и благодарить за доверие. Но по своему личному опыту он знал, что от крупных денег следовало держаться подальше — с ними горя не оберешься. Деньги в поезде такая же скверная примета, как дама на корабле в открытом море. Машиниста не покидало скверное предчувствие, но поделиться им он не имел права, опасаясь, что это могут принять за малодушие. Единственно, что ему оставалось, так это, набравшись терпения, дожидаться прибытия машины с деньгами.

Наконец из-за поворота показался первый автомобиль. Машинист облегченно вздохнул. Похоже, что предчувствие его обмануло.

Двое городовых поспешно открыли бронированный вагон и застыли с револьверами на изготовку. Дюжина полицейских, отстраняя зевак, образовали коридор, по которому полицейские с мешками денег в руках поспешили к сейфам вагона. Исправник, стоящий рядом, придирчиво всматривался в пломбы и громко считал каждый мешок.

… Четвертый… Шестой… Восемнадцатый…

После того как деньги были уложены, он торжественно закрыл дверцы сейфов и наложил на расплавленный сургуч гербовую печать. И когда убедился, что запечатал надежно, удалился в сопровождении полицейских.

Протяжно прозвучал гудок, и локомотив, жарко вздохнув, тронулся. На лицах пассажиров промелькнуло вполне объяснимое облегчение — мытарства оставались позади. Уже через несколько минут поезд вырвался из тесного объятия города и, выплевывая через трубу копоть и сажу, заторопился по пшеничным полям.

Савелий посмотрел на часы: у него в запасе оставалось три с половиной часа. Вполне достаточно, чтобы еще раз все обдумать, как следует. В поезде Родионов любил ехать в одиночестве: дорога — самое подходящее место для размышлений.

В дверь робко постучали.

— Войдите, — быстро отозвался Савелий.

Дверь купе шумно отворилась, и Савелий увидел — Елизавету. Такого поворота событий Савелий не ожидал.

— Ты? — только и вымолвил он.

— Вижу, что ты мне не шибко рад, — усмехнулась девушка. — Может быть, мне тогда уйти?

— Господи! — вскочил с места Савелий и крепко ухватил Елизавету за руку. — О чем ты говоришь?! Когда это было, чтобы я не был тебе рад? Садись вот сюда и, бога ради, не вставай! Дай мне как следует налюбоваться на тебя. Господи, если бы ты знала, как я по тебе соскучился!

— Признаюсь, я сомневалась, стоит ли нам видеться вообще.

Теперь Савелий начал понимать, что их встреча далеко не случайна. Очевидно, это был небольшой сюрприз, о котором Заноза и заикнулся в конце их последней встречи.