Виктор Гончаров - Записки наемника

Я оглядываюсь. В углу пластмассовая мусорница. Ставлю ее перед полковником, захожу сзади. Полковник не соображает, что я предприму. Резким выпадом захватываю голову Бруцкого и, как барану, от уха до уха перерезаю горло. Полковник Бруцкий растопыривает руки, пытается ухватиться за воздух, свистящий клекот вырывается из рассеченной гортани. Кровь двумя струями пульсирует над полом. Я направляю кровь в мусорницу. Сумасшедшие с интересом наблюдают за моими действиями. Нащупываю на шее позвонки. Хрясь! Опускаю обезглавленное тело на пол. Полковник опирается на руки, пытается вскочить. Прижимаю тело ногой.

– Не шуми, полковник, не шуми…

Снимаю наволочку с подушки, бросаю туда голову. Белая наволочка мгновенно становится черной.

Замыкаю палату. В коридоре тихо, на полу – труп дежурного санитара. Спускаюсь по лестнице к выходу. Подбираю ключ. Свежий воздух ударяет мне в лицо.

Мой путь – на запад. Впереди – почти целая ночь.

Задание выполнено.

Теперь, когда это уже произошло, когда события позади и окончились, можно сказать, благополучно, мне необходимо все записать на бумаге.

Начиная записи, хочется понять, что, записывая, я смогу воссоздать пережитое мной, пережить искренне и вновь. Это поможет мне более точно разобраться в происшедшем.

Я не был наемником в Абхазии. Меня никто не нанимал убивать ради денег людей, которые нарушали закон права или неписаный закон. Но мне пришлось оставить там немало трупов. Нет, не по собственному желанию, а ради собственной защиты. Пожалуй, я не совсем точен. Ради жизни другого человека.

Этот человек лежит сейчас в больнице, опутанный проводами и трубками, и возле него дежурит охрана, которая не пускает меня, угрожает расстрелять на месте.

Сегодня, с разрешения национального командования, последний раз увижу этого человека и уеду из этого чертового города, где сосед воюет против соседа при помощи гранатометов и установок залпового огня. Уеду, возможно, навсегда. Как ни странно» уеду не по той простой причине, что у меня кончился отпуск, а по совершенно другой, и, по моему мнению, совершенно дикой и несуразной.

Я, оказывается, убил не тех людей, которых нужно было убить. Те люди, которых я убил, насиловали, глумились и обесчестили других людей. Но они принадлежали к коренной национальности, и поэтому, если они даже убийцы и насильники, их нельзя было трогать.

Нет, они даже не были друзьями или товарищами моего старого приятеля Фарида. Который из обыкновенного южного приморского жуира, который сколачивает капитал, сдавая внаем отдыхающим каждый квадратный метр прибрежной полосы или собственной жилплощади. Который за одну ночь превратился в генерала абхазской армии.

За то, что я перебил банду убийц, я был схвачен, и меня разорвали бы в клочья, но Фарид выручил меня. И я должен отсюда уехать, убраться восвояси, исчезнуть, потому что даже Фарид не может поручиться, что в один прекрасный день пуля не залетит мне в рот.

А начиналось все следующим образом.

…Симпатичная стройная девушка, покачиваясь на высоких каблуках, одетая в белые брючки, с розовой пелеринкой на груди – стояла на перроне вокзала, и на хорошеньком лице было написано отчаяние, потому что она явно не знала, что ей делать. Скорее всего, ее никто не встретил. Плотно упакованная объемная дорожная сумка стояла у ее ног, представляя собой известные затруднения.

По незаурядной внешности девушки можно было определить, что она относится к тому разряду представительниц прекрасного пола, которые, собираясь на отдых, в гости в другой город, а также просто куда-нибудь, обрастают таким непомерным количеством багажа, что без посторонней помощи не обойтись. Я даже подозреваю, что они делают это с ясной целью привлечения к себе внимания.

Тем не менее она мне нравилась. Нравилась – и все тут. Особенно меня возбуждало в девушке едва уловимое присутствие в ее лице выражения греха. Это меня нисколько не смущало. Что за Ева без греха? Кроме того, она была чертовски хорошо сложена. Может, несколько крупновата, но на фоне островерхих кипарисов, цветущих олеандров, голубого моря и мелькающих в воздухе над зданием вокзальчика чаек она очень неплохо смотрелась. А если б частью фона (я не претендовал на передний план), был бы еще и я, то что можно лучшего пожелать простому смертному, который нуждается в отдыхе и, возможно, в некотором внимании со стороны представительниц женского пола?