Виктор Гончаров - Записки наемника

– Нью чилдрэн! – желаю я бельгийцу на прощание. Он жмет мне руку и незаметно для других больных оставляет две упаковки мультивитаминов.

Ночью я прислушиваюсь к стонам, и волосы начинают шевелиться на голове. Я слышу русскую речь. Я слышу выразительную русскую речь! Я напрягаю слух. Может, мне почудилось? Нет, я убежден, что слышу русскую речь! Я откидываюсь навзничь на своей поролоновой лежанке. Тут, рядом русский!

Начинаю напряженно прислушиваться к ночной тишине. Больше русских слов я не слышу. Это, вероятно, галлюцинация. Слуховая галлюцинация!

Следующий день мне не по себе. Неужели у меня в голове – помехи? Никогда не замечал за собой ничего подобного. Буду спать по ночам.

Днем мне удалось развеяться, к вечеру сморил сон, а ночью я проснулся от крика из-за стены.

– Почему партия пьет кровь? Почему в коммунисты принимают нечестных людей? Я спрашиваю – почему?

Что это? Крики, заглушенные толстыми стенами, стихают. Они доносятся из белого дома. Что там?

Через некоторое время крики возобновляются.

– Батальон! Слушай мою команду… Вперед, на Кабул, на Ташкент, на Москву!

Я затаил дыхание и слушаю звуки понятного мне языка.

– Необходимо очистить Россию от толстых жирных пиявок! Эти пиявки сосут тело народа. Пиявки называют себя коммунистами! Смерть коммунистам!

– Смерть! Сме-е-рть… – слышится более приглушенное.

Что за антибольшевистский шабаш? Кто там, за стеной?

– Меня называли убийцей! Но разве убийцы могут назвать другого человека убийцей? Это беспардонная ложь, и Запад нам поможет развенчать клевету!

Неожиданно сладкая истома разливается по моему телу. Да ведь это полковник Бруцкий! Я нашел его! Наконец-то я до тебя добрался, товарищ полковник!

Вот где ты. Сколько времени ушло, чтобы отыскать тебя! Ты мне снился, ты отдалялся от меня на невообразимые расстояния, ты исчезал в кромешной тьме, и вот неожиданно – ты здесь. Рядом. Я покажу тебе толстую пиявку, я тебе покажу большевистскую ложь!

Интересно, чего больше в моем желании исполнить приказание? Чувства долга? Рвения продвинуться по служебной лестнице? Или, может, я страдаю особой формой сексуальной патологии, и смерть для меня является извращенным воплощением жизненного акта?

Или я мщу за все то, что так никогда и не получу от жизни? Да, в исполнении моего профессионального долга думаю, имеется всего понемногу.

На следующий день я дождался прихода бельгийца и спросил его о назначении белого дома. Бельгиец, не задумываясь, приставил пальцы к брови и свистнул. Этот жест у них обозначает то же самое, что у нас покручивание пальцем у виска.

Итак, полковник Бруцкий – сумасшедший. Меня послали убить сумасшедшего! Вполне вероятно, что полковник всего лишь «косит» под сумасшедшего. Может, он за последнее время окончательно рехнулся?

У меня задание – ликвидировать полковника Бруцкого, как потерявшего социальную ориентацию. Он опасен для общества.

Целый день я оттачиваю нож. Я спокоен, прежняя уверенность возвращается ко мне. Мясник нашел свое мясо.

Ночью я проникаю за ограду из колючей проволоки. Обхожу белое здание. Рядом стоит высокое, наполовину высохшее дерево. Верхняя фрамуга окна – без решетки. С силой оттолкнувшись от дерева, ногами выбиваю стекло и влетаю в коридор. Навстречу бежит санитар. Короткая стычка. Обмякшее тело санитара распласталось на полу. Из дальней комнаты доносится вопросительный возглас. Через некоторое время он повторяется, но уже менее требовательно. Воцаряется тишина. Я вытаскиваю из кармана покойника связку ключей. Иду по коридору, прислушиваюсь к каждой двери.

В одной из палат идет «совещание ЦК КПСС». Слышу приглушенные голоса.

– В настоящее время, в нынешней обостренной политической обстановке обязанности Генерального секретаря Коммунистической партии я возлагаю на себя. Заместителем назначаю тебя, и тебя, и тебя… Министром обороны назначаю тебя, руководителем КГБ – тебя…

Я подбираю ключ к двери. В палате – полумрак. На койках спят душевнобольные. Некоторые бодрствуют, слушая полковника Бруцкого.

– Полковник Бруцкий? – зову я тихо.

– Я! – коротко, по-военному говорит коренастый человек, который стоит в начальственной позе посреди палаты. Я делаю шаг по направлению к нему. Он продолжает говорить:

– Вы должны знать, что я уже давно не полковник Бруцкий. Я – генералиссимус и добровольно в исторический момент возложил на себя обязанности Генерального секретаря нашей партии. Надеюсь, вы партийный, товарищ?