Виктор Гончаров - Записки наемника

Гершеновича зовут Франц, и он занимается «крупным бизнесом». Вначале он торговал нефтью. Но он даже ее не понюхал. Потом – лесом. С таким же успехом. Потом толкал вагоны мебели в Казахстан, но введение в этой республике своей валюты – теньге – чуть не разорили его. Тогда Гершенович организовал совместное предприятие с немцами по реализации нитей. Немцы оборудовали Гершеновичу офис, подарили дребезжащий на ходу «Мерседес», но ни одной крупной партии нитей Гершенович так и не смог реализовать. Потом были еще цемент, овощные консервы, обувь. Везде незадачливый бизнесмен прогорал. Ему хватает только на солярку для старенького «Мерседеса» и на подружек. С женой мой начальник в разводе, а в женщинах неразборчив.

Единственное ко мне требование со стороны начальника – сопровождать его в дальних поездках и пить водку за компанию, когда к нему приходят очень крутые ребята разбираться.

Все остальное свободное время я занят самим собой и хлопотами о том, как заработать денег.

Делается это просто. Меня тут подучил Гершенович. Я занимаюсь посредничеством в обналичивании. У меня немецкий дисковый телефон из запасов гэдээровского «абвера». Каждый день мне звонят по этому телефону и просят обналичить ту или иную небольшую сумму. И я веду переговоры. Если клиента устраивают мои проценты, он приезжает ко мне, и мы составляем фиктивный договор. Договор о том, чтобы я оказал клиенту услуги в ремонте автомобиля, или ремонте помещения, или произвел рекламу его продукции. На счет моей фирмы приходит сумма за якобы оказанные услуги. Я перевожу деньги следующему клиенту, который тоже обналичивает, но берет за обналичку меньший процент. Разница в процентах и есть моя прибыль. Раньше эта прибыль была почти фантастической. Теперь – всего два, три, пять процентов. С тысячи долларов это тридцать, сорок долларов. Если б даже такие, тысячные, сделки удавались каждый день, мне хватало бы за глаза. Но ко мне приходят бизнесменчики, которые работают сотнями долларов. Это вчерашние «челноки», то есть обыкновенные мешочники. Каждую сделку норовят обмыть, с одной выпитой бутылки заводятся и приглашают в ресторан, тянут домой, чтобы показать обстановку квартиры, красавицу-жену и детку, для которой нанята студентка преподавать белорусский и английский языки. Это вчерашние советские инженеришки, журналисты, преподаватели ВУЗов. Настоящие акулы бизнеса, которые в прошлом были связаны с торговлей, со мной не водятся. Это я у них покупаю за безналичку доллары тысячами, копя на счету неделями крупную сумму. Тем временем инфляция съедает деньги. Получается замкнутый круг. Так я и влачу свое существование.

Живу я у своего родственника – двоюродного деда Матея. Он отец моего дяди. Его все зовут Матейко. Он и в городе Матейко. Дед прозябает на своей пенсии, и когда я принес с первого своего барыша гроздь бананов и бутылку «Амаретто», он почему-то подумал, что я рэкетир. В разумении деда такие люди, как я, должны стоять у станка, осваивать целину или, в крайнем случае, защищать честь державы на ринге или помосте.

– Ты лучше эти деньги, что потратил на заморские присмаки, подарил бы мне. Я бы знаешь сколько картошки купил?

– Сколько тебе, Матейко, на картошку надо? Дед подозрительно смотрит на меня. Не говорит ничего, а утыкается носом в телевизор – единственное занятие пенсионера. Летом он выезжает по грибы, собирает ягоды, а глубокой осенью ему нет занятия.

По телевизору тем временем Останкино показывает министра обороны России генерала армии Павла Грачева.

– Разве это генерал? – спрашивает Матейко. – Генерал должен быть во! – дед выпячивает грудь. – Как ты!

– А Суворов? – спрашиваю я.

– Суворова не трожь! Суворов Альпы перешел, а Грачев? Белый дом расстрелял? – кипятится дед. – Вот Грачев категорически опроверг версию об организованном участии российской армии в боевых действиях в Чечении (дед именно так называет эту страну). «Бредом» назвал, что наши войска там.

– Не наши, а российские, – уточняю я.

– Какая разница, Россия, Беларусь… – злится дед. – Белорусы освоили Карелию, Сибирь, Дальний Восток… Наши предки даже Кремль и Петербург строили… Так что, теперь от всего отказаться?

– Ну ладно, только в Чечне действительно идет, в принципе, междоусобная борьба, борьба за власть. Хотя я реже смотрю телевизор, и могу быть не в курсе, но ты, дед, знай, что пока они, чеченцы, друг с другом цапаются, Россия не полезет. А если полезет, то они все бросят и будут воевать против русских.