Владимир Колычев - Брат, стреляй первым!

Им нанесли страшный удар, вышвырнули из квартиры. Они были еще не настолько сильны, чтобы перенести его без бутылки водки. Но, к удивлению Никиты, оба были трезвы как стеклышко. И сами в порядке — чистые, аккуратные. И в квартире все в ажуре. Полы вымыты, на кухне прибрано. Ни пыли нигде, ни грязи.

— Сынок!.. — обрадовалась мать.

— Ты уже все знаешь, — тяжко вздохнул отец. И добавил: — Выпить бы сейчас…

— Хотя бы чуть-чуть, — вторила ему мать. Они бы уже давно выпили по чуть-чуть. И так раз десять, а то и двадцать. И поскакала бы звезда по кочкам. Весь процесс лечения насмарку…

Но пить им не давал антиалкогольный ангел с метровыми плечами и пудовыми кулаками.

— Я вам выпью! — прогрохотал Артемчик. Он вышел из ванной. Спортивные штаны, голый торс, мокрые волосы.

— Ты? — удивился Никита.

— Ага, я! — улыбнулся Артемчик.

— А я думал, ты в сторону…

— Зря ты так думал. Меня Витал на это дело поставил. А Витала я уважаю. И тебя, Ник, тоже… А тебя что, уже отпустили?

— Да вроде…

— Или сбежал?

— Ты мне льстишь…

— А Витал?

— Витал жестко влетел. Ему статью крутую шьют. Из-за Чугунова… Кстати, этот гад выгнал вас из квартиры.

— Он… — помрачнел Артемчик.

— Сволочь он, этот Чугунов! — сказал отец.

— Взашей из дома вытолкал, будто мы не люди, — закивала мать.

— Ничего, скоро обратно вернетесь. С Чугуновым разговор серьезный будет…

— Я тут… это… — замялся Артемчик. — Я пытался Чугунова придержать. Да куда там… Короче, я так понял, у него уже команда своя…

— Что значит — своя команда?

— Он разговаривал со мной. Говорит, давай ко мне в команду… «Охранником?» — спрашиваю. Да нет, говорит. У нас теперь все как у людей будет. Себе «крышу» сделаем, других под себя подомнем… Видел я его пацанов. Все крутые, с цепями, гайки золотые. Братва, короче… Серьезно у него все…

Вот, значит, откуда у него такая уверенность. Команду Кэпа ментам сдал, свою группировку сколотил, теперь ему сам черт не страшен. Благодаря его показаниям Виталу статью за вымогательство припаяли. И Кэпа с Горбылем долго в тюрьме продержат. А когда выпустят, Чугунов сам на них уже наехать сможет. Команда у него своя. И криминальный опыт будь здоров… Уж Никиту он не боится, это точно. Поэтому и квартиру забрал. Реванш, гад, взял…

— Ну и чего ты не пошел?

— Да ты чо, как я могу? — округлил глаза Артемчик. — Меня ведь Витал к себе обещал взять…

— Ну, когда это будет… Да и будет ли вообще? У Чугунова уже для тебя вакансия есть.

— Нет, я с Виталом… Я если за одними пошел, то к другим не примкну. Принцип у меня такой…

— Принцип?.. — удивленно посмотрел на него Никита. — А может, ты и про идею что-нибудь скажешь?

— И скажу, — кивнул Артемчик. — Как же без идеи?.. Думаешь, мне бабки нужны?

— А разве нет?

— Да с бабками у меня проблем нет. Родители греют… Хотя, конечно, бабки не последнее дело. Но главное — протест…

— Какой протест?

— Ну, хиппи там протестуют, рокеры, панки… Но все это чешуя, перхоть с глистами, А вот братки — это серьезно. Вот вы с Виталом крутые, все вас боятся. Но главное, вы как бы вызов этому миру бросаете. Прогнившему миру, занюханному до неприличия…

— Эй, ты что, философ?

— Вообще-то, нет. Но собирался на философский факультет после школы поступать… Да передумал. Философия в институте — это труп протухший. А вот жизнь — это да…

— Ну ты даешь! Срезал ты меня. Начисто срезал!.. А лет тебе сколько?

— Семнадцать…

А выглядел Артемчик лет на двадцать. И видок у него серьезный, внушительный. На такого на улице прямо не пойдешь, чтобы дорогу уступил. Сам посторонишься… А гляди ж ты, философ!..

— Значит, ты за идею… А на меня посмотри. Как я тебе, а?

— Не понял, у тебя что-то не так? — как будто удивился Артемчик.

— А ты внимательней посмотри. Штаны грязные, майка как половая тряпка, сам немытый, бомжатиной от меня несет…

— Ну и что?.. Разве это срам?.. Вот если бы пацанов предал, если бы ты на разборке струсил… А грязь — это проходящее… К тому же символ на месте…

— Какой символ?

— Цепь серебряная…

— Думаешь, она для меня много значит? — скривился Никита.

— Для меня бы она значила много, — не моргнув глазом, ответил Артемчик.

— Да? Ты так думаешь? Точно?..

— Ну да…

Шибко умный этот Артемчик. А потому глупый. Романтика бандитской жизни… Для Никиты — это плюнуть и растереть. А для него — смысл существования…

Никита мог бы посмеяться над Артемчиком. Но ему было не до этого. У него появилась задумка.