Владимир Колычев - Брат, вспомни все!

Бомжи валялись на зеленой траве на какой-то поляне посреди дремучего леса. Вокруг кольцом стояли и сидели парни в камуфляже, с ментовскими палками, а кое-кто с автоматами. Никита больше не решался их оскорблять.

Мало-помалу люди приходили в себя. Очнулся и Валера.

— Где мы? — спросил он.

— В дерьме, — невесело усмехнулся Никита. — В полном дерьме…

— А точней?

— Точнее не знаю.

— А эти козлы пасут нас? — показал Валера на охранников.

— Пасут…

— У, морды!

Валера дернулся в их сторону. Но Никита остановил его. Показал на припухлость на лбу.

— Ублюдки… Чего они от нас хотят?

Об этом спросила и Лелька, когда пришла в себя.

— Чистильщики это, — послышался чей-то голос. Это говорил бомж. Он сидел рядом с Никитой и бессмысленно смотрел куда-то вдаль.

— Чистильщики? Хреновина какая-то…

— Еще какая хреновина! — кивнул бомж. — Чистильщики — это смерть. Чистильщики — враги бродяг. Они появляются ниоткуда. Хватают людей и вместе с ними уходят в никуда…

— Темнеть начинает, — заметил Валера. — Целый день мы в пути были. Значит, далеко мы в это «никуда» заехали…

— Заехали, но не выедем. Никто еще отсюда не возвращался, — продолжал нагнетать страх бомж.

— Почему? — испуганно спросила Лелька.

— Потому что там, в верхах, — бомж ткнул пальцем вверх, — не хотят, чтобы бомжи жили в столице. Чистильщики очищают столицу от бомжей. Свозят вот в эти места…

— А дальше?

— А дальше — смерть… Никто не знает, как гибнет наш брат. Но я чую… Запах, вы чувствуете запах?

— Какой запах? — Лельку уже трясло от ужаса.

— Это запах трясины. Мы в глухом лесу. Посреди болот… Трясиной пахнет… Я знаю, что нас ждет.

— Что?

— Сейчас нас поведут на болота. И мы сгинем в трясине…

— Да заткнись ты, ворона! — прикрикнул на бомжа Валера. — Херню какую-то несешь…

— Он правду говорит, — поддержал паникера другой бомж.

— Хана нам, братцы, хана! — завыл еще один.

— Заткнись! — замахнулся на него Никита. — Не нагнетай, гад, тоску!..

В это время появился какой-то здоровенный пузатый дядька, тоже в камуфляже. Спецназовский автомат с длинным цилиндром глушителя. Он что-то сказал одному чистильщику. Тот кивнул и заорал, как бешеный:

— Встать, суки!

Едва живые люди с трудом поднимались на ноги. Охранники дубинами помогали.

Их было человек сорок. Из них полдюжины остались лежать на траве. Или мертвые. Или в очень тяжелом состоянии.

Но оставлять их на этой поляне никто не собирался. Лежачих сбросили в болото — оно начиналось сразу за поляной. Мертвые и полуживые бомжи нашли в трясине свое последнее пристанище.

Всех остальных повели через болото. По узкой тропе, которая почти сразу ушла в воду. Идти приходилось по колено в воде. И бомжам, и чистильщикам. Пузатый дядька, он же старший среди чистильщиков, шел впереди. Показывал путь. Остальные тянулись за ним. В цепочку по одному. Конвоиры перемежались с конвоируемыми. Опасаться им было нечего. Шаг вправо, шаг влево — попытка к бегству. Но стрелять никто не будет. Зачем тратить понапрасну патроны — трясина сама затянет беглеца.

Темнело. Казалось, темнеть будет и дальше. Но они шли час, два. А вокруг всего лишь сумерки. Может, в этих местах бывают белые ночи. Лето уже на носу. И эти светлые сумерки — предвестники белых ночей.

Пророчества бомжа-паникера не сбылись. Прошло часа три, и колонна пленников благополучно миновала топи и вышла на сухую поляну среди дремучего леса. За этой поляной начиналась другая.

Не так давно здесь росли деревья. Но их срубили. Выложили из них длинное строение, что-то вроде барака.

Метрах в десяти от барака еще одно, крохотное строение. Похоже, контрольно-пропускной пункт. От него в обе стороны тянулся забор — тройное ограждение из колючей проволоки. И вышка неподалеку от барака, по ту сторону колючей проволоки. Прожектор с нее светит. И видно — часовой стоит. Пулемет на высокой треноге. Вниз смотрит.

Вся эта окольцованная колючкой территория занимала не так уж много площади — с полгектара.

— Концлагерь какой-то, — решил Валера. И не ошибся. В барак этот их и впихнули, вместе с бомжацкой братией.

— Хоть вместе, и то хорошо…

Никита видел, как Валера обнял Лельку за плечи и прижал к себе. Та с готовностью прильнула к нему, уронила голову ему на грудь. И заплакала.

— Валера, Никита, ну когда же я проснусь? — всхлипывая, истерично спросила она.

Валера тяжело вздохнул. Он-то понимал, что все это не сон…