Сергей Гайдуков - Великолепная пятерка

— Говорят, там в купе какая-то женщина была... Ее не нашли, когда поезд остановился. Это, случаем, не ваша знакомая?

— Не моя! Слушайте... Решайте свои проблемы сами и не грузите меня. Я ведь не гружу вас своими проблемами!

— Когда пропадает двадцать тысяч баксов, — доверительно прошептал голос в трубке, — это не только наша проблема, потому что мы их ищем. Это еще и ваша проблема, потому что мы очень сердимся, когда не находим денег.

— Ну и успехов в работе, — сказал Челюсть и повесил трубку. Детский сад какой-то... Нет, не стоит больше брать левых чистильщиков. Себе дороже — не в смысле бабок, хотя и это тоже... В смысле нервов.

Сучугов посмотрел на дисплее номер звонившего, переписал его на листок бумаги и велел появившейся секретарше больше на звонки этого кретина не реагировать. Внести в черный список. Нечего валить с больной головы на здоровую.

Эта была работа не для него. Сидеть в машине, тупо глядя перед собой, слушая тишину в наушнике. Это была просто пытка какая-то.

Сначала Дровосек даже решил, что это очередное издевательство Боярыни над ним. Он решил, что таким макаром Боярыня захотела от него избавиться — усадить Дровосека в машину на веки вечные с наушником в ухе. А может, и закладки-то нет никакой, и тишина эта будет бесконечной...

Но потом на замену приехал мрачный Карабас, и Дровосек понял, что если это и каторга, то не для него одного придуманная. Значит — плевать, переживем...

Он съездил домой, сделал перевязку на порезанной руке, поел, посмотрел телевизор и лег спать, чтобы потом через пять часов проснуться и ехать менять Карабаса.

Но выспаться не удалось, потому что приехал Монгол. Дровосек уважал этого человека, поскольку Монгол обладал такими качествами, которых не было у самого Дровосека: немногословность и сдержанность. Монгол никогда не лез на рожон, он молча выслушивал, кивал и потом делал все по-своему. Дровосек же устраивал скандал, ругался со всеми подряд, а в результате... Ну вот, например, порезанная осколками оконного стекла рука.

Еще Монгол не лизал начальство, вел себя спокойно, с достоинством — Дровосек это ценил, хотя иногда ему хотелось, чтобы Монгол на пару с ним взорвался в ответ на какую-нибудь дурацкую прихоть Шефа или Морозовой...

Плохо в Монголе было то, что с ним нельзя было просто посидеть, просто выпить, просто побазарить за жизнь... Ну, на то он и Монгол.

Вот и в этот раз Монгол сначала сказал пару утешительных фраз, что-то насчет того, что баба, она и есть баба, иногда ее слова нужно пропускать мимо ушей. Судя по всему, Монгол в совершенстве овладел этим искусством.

Но потом Монгол свернул только было наладившийся разговор в сторону работы, будь она неладна... Он заставил Дровосека заново изложить всю историю с Бурмистровым, и Дровосек изложил, только стал нервничать, потому что из-за Бурмистрова все и вышло — последняя стычка с Морозовой, последняя выволочка, которую она ему устроила... Может, и за дело, конечно, только ведь можно было другие слова подобрать, и вообще...

— Я же не пацан, — с горечью говорил Дровосек. — Я же ей не пацан сопливый, чтобы меня так... На мне столько всего, что... Я свою работу знаю, я, может, не всегда хорошо соображаю, но на меня можно положиться. Ведь так, Монгол?

— Конечно, — кивал Монгол. — На кого мне еще положиться, кроме тебя? Не на Карабаса же...

— Да, — захохотал Дровосек. — Насчет Карабаса можно быть уверенным только в одном — в морг он тебя привезет, не откажет... Хотя тоже мужика можно понять, на пенсию ему скоро, зачем ему все эти приключения?

Монгол снова соглашался, даже улыбался — сдержанно, как всегда. Дровосек смотрел на эти сжатые губы и вдруг засомневался в искренности Монгола.

— Ты тоже меня прорабатывать будешь за Бурмистрова? Тоже скажешь, что я облажался?

— Если бы ты тогда занялся Бурмистровым, — медленно произнес Монгол, — некому было бы вытаскивать меня из «Славянки». Меня там едва по стенке не размазали. Я не забыл.

— Хорошо, — кивнул Дровосек. — Хорошо...

— Я спрашиваю про Бурмистрова, — пояснил Монгол. — Потому что мне кажется, тут есть какой-то ход, какая-то скрытая информацию для нас. Я пока еще не врубился, но я постараюсь.

— А-а-а... — протянул Дровосек. — Сам хочешь? Понятно, — он испытующе посмотрел на Монгола, и Монгол не стал отводить глаза. Он кивнул:

— Да, сам хочу. Получится или не получится — не знаю. Но я попробую.

— Боярыня одобрила?