Андрей Кивинов - Акула. Отстрел воров

Кажется, его недавно побили. Смотрит испуганно, на лице следы крови — он замывал, но осталось под носом и на щеке. Ворот рубахи надорван, карман сорван напрочь. Руки трясутся — справиться с ширинкой он так и не может, дёргает вверх-вниз, защемляет рубаху. Она торчит из штанов острым черно-красным треугольником.

— Что-то случилось? Вам нужна помощь?

Мужчина молчит. Акулов достаёт «ксиву»:

— Угрозыск.

Зачем так сказал? Никогда не употреблял сокращение, всегда говорил целиком оба слова.

Мужчина кивает. Непонятно, расслышал он или нет. Прежде чем подойти к нему ближе, Акулов запирает позади себя дверь. Задвижка довольно надёжная, на окнах решётки — если начнётся осада, они продержатся какое-то время.

В помещении беспорядок. Это не сразу заметно — ведь не ожидаешь, что интерьер бытовки будет соответствовать уровню приличного офиса. Грязь, бардак на столе и разномастная мебель не должны удивлять. Но, если приглядеться, то заметно и другое: здесь недавно дрались. Даже не дрались, а били. Надо полагать — мужчину с торчащей из ширинки рубахой, потому что сам он никак не похож на победителя.

— Может быть, вызвать врача?

Акулов смотрит на телефон: трубка оторвана от аппарата, валяется на столе. В пластмассовом кольце микрофона чернеет широкая трещина. Рядом с ней — бурый мазок. Видимо, хотя бы один раз этой трубкой заехали по лицу.

— Со мной все в порядке.

— Точно?

Мужчина облизывает распухшие губы. Стоит, отводит глаза, переминается с ноги на ногу. Не знает, чем занять руки. На внешней стороне правой руки — след от подошвы. Фрагмент рисунка чётко различим даже с трех метров.

Перехватив взгляд Андрея, мужчина прячет руки в карманы. Потом смотрит на телефон, подходит и кладёт трубку на рычажки. Поднимает глаза на Акулова:

— Вы что-то хотели?

Андрей кладёт в карман удостоверение. Застёгивая пуговицу, говорит:

— Мне нужно узнать, кто заказывал один памятник.

Со взглядом мужчины что-то случается. Эта метаморфоза придаёт ему сходство с кроликом, брошенным в клетку к удаву. Хотя ещё вчера, да и час назад, видимо, тоже, служитель вечного покоя подобных аналогий не вызывал.

Это длится несколько мгновений. Потом мужчина опускает голову и протягивает обе руки к телефону… Нет, не к телефону — к раскрытой канцелярской книге, лежащей около аппарата. Разграфлённые страницы заполнены крупным почерком. Чернила сиреневые, много грязных пятен.

— Э-э-э, — тянет мужчина, беря книгу в руки. Она начинает буквально подпрыгивать, так что не ясно, как он намеревается что-то читать.

Андрей подходит ближе:

— Ростислав Гмыря.

Мужчина издаёт вздох. Акулову кажется, что он сейчас упадёт в обморок. Андрей готовится поддержать — и напрасно, потому как вместо того, чтобы хлопнуться на пол, мужчина пытается его атаковать.

Попытка выглядит жалко. Перекошенное страхом лицо, отчаянный всхлип, кривой замах кулаком с отпечатком подошвы. Он бы сам удивился, если б попал.

Андрей делает шаг вперёд и отбивает предплечьем. Хочет ударить по челюсти, но в последний момент ограничивается толчком в грудь раскрытой ладонью. Толкает не сильно, но противник валится, как подкошенный. Ему много не надо, упал бы и от плевка. И от одного грозного взгляда упал бы.

Мужчина начинает отползать в угол. Андрей наклоняется, чтобы подобрать книгу. Отыскивая её на ощупь, не выпускает противника из вида. Выпрямляется, смотрит записи. Сразу видно, что двух листов не хватает.

— Ну?!

Мужчина подтягивает к груди колени:

— Вы меня тоже станете бить?

— Ещё как!

— Понимаете, я ведь был в отпуске…

— Тебя это не оправдывает.

У мужчины истерика. Он трясётся и всхлипывает насухую, потом появляются слезы. Лицо у него гладко выбритое, но сильно грязное, так что слезы стекают быстро и оставляют светлые дорожки.

Акулов смотрит с презрением. Помимо того, что такое зрелище само по себе отвратительно, у него достаточно неприязненное отношение к работникам сферы ритуальных услуг — слишком много, в своё время, довелось узнать их секретов.

Ждать надоедает, и он несколькими пощёчинами приводит толстяка в чувство. Промокнув рукавом слезы, мужчина начинает сбивчивый рассказ.

Два дня назад он вышел из отпуска. Вчера был какой-то странный телефонный звонок, а сегодня утром заявились двое мужчин. Прежде он их не видел. Его ровесники, в костюмах и хороших пальто. Начали вежливо. Поздоровались, спросили, как отдохнул — он летал в Эмираты, и они это знали, — и предложили сто долларов за информацию о том, кто поставил памятник Ростиславу Гмыре. Он ответил, что это был его старший брат, Ярослав. Дело происходило в октябре месяце, он лично оформлял все документы и все организовывал. Мужчины почему-то ему не поверили. Сказали, чтоб он над ними не издевался и вспомнил получше. Вспоминать было нечего, о чем он прямо и заявил. Ещё и борзанул слегонца, упрекнул, что мешают работать. Привык, за много лет, к власти на кладбище…