Андрей Кивинов - Акула. Отстрел воров

— Как всем!

— Сегодня уже поздновато. Завтра до обеда я тебе перезвоню. Так сгодится?

— Пойдёт.

Андрей кладёт трубку и улыбается. Напряжение, оставшееся после посещения Южного кладбища, пропадает. Как мало, оказывается, надо! Всего лишь краткий разговор с неравнодушным человеком. Которого он, скорее всего, никогда не увидит.

Настроение портится очень быстро.

В коридоре Андрей видит Кашпировского под ручку с женщиной. Дородный подполковник одет в форму, она — в блестящую чёрную шубу и шляпу, поля которой колышутся при движении. Женские шляпы Акулов не переносит, хотя и может признать, что иногда это бывает красиво. Отворачивается, запирая дверь кабинета, и слышит игривый голос:

— Добрый вечер, Андрей Витальевич!

Смотрит, с трудом узнает. Они встречались один раз, в гостях у Машиных знакомых. Как же её зовут? Не Брунгильда, а… Точно, Ядвига!

— Вечер добрый, — он вытаскивает из замка ключ, ставит печать.

Кашпировский смотрит на него неодобрительно. Соперником, что ли, считает? Смешно! Знал бы, что они здесь пойдут, — посидел бы ещё в кабинете.

Подполковник хочет пройти мимо, но Ядвига его останавливает. До Акулова метров пять, говорят они тихо, так что слов не разобрать, но и без того понятно — прощаются. Инициатива — её. Кашпировский целует женщине ручку и топает дальше по коридору. Проходит впритирку к Андрею. Женщина ждёт. На плече сумка, в руках перчатки, одно колено чуть согнуто. Шляпа отбрасывает тень на лицо, но видно, что «психологиня» слегка улыбается. В зависимости от ситуации, такую улыбку можно назвать и насмешливой, и многообещающей.

— Удачно мы встретились, — говорит женщина, пристраиваясь рядом с Андреем; стучат каблучки, она просит: — Нельзя ли потише?

Акулов сбавляет шаг.

— Вы ждали меня?

— Не совсем. Но увидела и решила воспользоваться удобным случаем. Нам надо поговорить. Вы на машине? Вот и отлично, заодно меня подвезёте.

Они садятся в «восьмёрку».

— Попали в аварию?

— Не повезло.

Пауза, которая словно бы заменяет слова «рано или поздно это непременно должно было случиться».

Акулов выруливает со двора РУВД.

— Куда дальше?

— Подвезёте до дома? Это недалеко, так что не надо спешить. Езжайте помедленнее.

Андрей думает, что начало разговора не соответствует стандартным просьбам о консультациях в сложных житейских вопросах, с которыми частенько обращаются знакомые. Что-то другое, скорее всего — связанное с их единственной встречей. Значит, говорить будут о нем. Маша, кажется, упоминала о его психологическом портрете, который обещала составить Ядвига. Обещала, составила, но держит в секрете. Точнее, держала. Сейчас, можно поспорить, она готова кое-чем поделиться. И можно ещё раз поспорить, что её выводы не слишком-то утешительны.

Женщина молчит довольно долго, и эта пауза получается настолько многозначительной, что и слова-то никакие уже не нужны. Без слов все понятно. Если бы у Андрея так получалось давить на допросах — ни один злодей не избежал бы раскаяния.

Хочется протянуть руку и отогнуть поля её шляпы, чтобы увидеть лицо.

— Я давно знаю Марию и отношусь к ней с большим уважением, — начинает Ядвига. — Она очень хороший человек. К сожалению, до сих пор ей не очень-то везло в жизни. Я говорю о первом замужестве…

Слово «первом» было выделено. Подразумевалось, наверное, что сожительство с Андреем — второе, и тоже далеко не самое завидное, но Ядвига не хочет сказать этого прямо из соображений деликатности.

— Поэтому вполне естественно, Андрей, что я постаралась внимательнее присмотреться к вам.

— Очень польщён. Напрасно вы не предупредили заранее. Я бы помылся, надел чистый галстук и не ковырял пальцем в носу.

— Ничего, вы и так оказались на высоте, — кажется, она улыбается — по крайней мере, та часть лица, которую не закрывает головной убор, выглядит улыбающейся. И снова — многозначительно. По-другому, видимо, Ядвига не умеет. Издержки профессии.

— В самом деле?

— Да, выглядели очень достойно. Я бы хотела задать один вопрос, чтобы окончательно внести ясность. Это можно сделать сейчас?

— Можно, делайте. Все люди делают это.

— Андрей, вы — патриот?

Акулов отвечает после паузы, хотя время на раздумья не требуется, ответ известен давно:

— О патриотизме громче всех любят говорить люди, у которых дети учатся за границей.

— А вы придерживаетесь того мнения, что надо не говорить, а делать дело?

— Да.

Теперь уже совершенно очевидно, что она улыбается: