Наталья Корнилова - Ярость и страсть

— Опять?! Ну ты даёшь, Зой! — удивлённо откликнулся Толик. — А что с твоим брательником — пришить или как?

— Господи, больной ты, что ли?! — простонала она. — Делай, что говорят!

— Кто больной? Братан твой? Мы что, заразились все?!

— Убира-айтесь!!! — плаксиво проорала она в изнеможении.

— Все понятно, киска! — прокричали за дверью. — Ты только не волнуйся, все будет на м Никуда она от нас не денется…

В окно я видела, как из бани вышли несколько парней с раскрасневшимися физиономиям остановились неподалёку, что-то тихо обсуждали. Страха на их лицах не было, наоборот, они ухмылялись, и это мне не понравилось. Я вернулась предбанник.

— Сколько у тебя псов? — спросила я у сидящей в углу королевы предместья.

— Девять, — буркнула она.

— А Сашок твой?

— Он в Москве живёт, на квартире.

— Смотри, если обманешь.

— Не вру я, правда! — Она закатила глаз начала заламывать руки. Не сделайся она проституткой, из неё могла бы выйти неплохая актриса провинциального театра.

Открутив проволоку, я открыла засов и тихонько выглянула в коридор. И содрогнулась. Валерик лежал прямо у входа на бетонном полу. Он был голый, все тело покрывали синяки и ссадины, а ягодицы были испачканы кровью. Он не шевелился и, казалось, уже не дышал, но точно рассмотреть я не могла. В меня даже закралось сомнение, стоит ли вообще везти все это в Москву и предъявлять Виктории Романовне. Ведь она не только не заплатит оставшуюся половину гонорара, но и ещё потребует с нас компенсацию за причинённый сыну ущерб. С неё станется… Прислонившись спиной к стене, я уставилась нeвидящими глазами перед собой и стала слушать, как колотится сердце. Если бы я могла творить чудеса, первое, что я бы сделала, это выкорчевала и людей жестокость. Уничтожила бы вообще то место в организме, где рождается это страшное чувство.

Зойка испуганно моргала, глядя на меня, боясь шелохнуться, и мне захотелось подвергнуть её такому же унижению, чтобы она кричала и извивалась от ужаса и боли и никогда уже не смела потом так поступать с другими. Я даже пошла на неё, плотно сжав губы, она закрылась руками, собравшись в комок, и приготовилась к наказанию, как нашкодившая кошка. Я вдруг представила её маленькой девочкой, непослушной и своенравной, которую лупит мать, а та лишь терпит, сжав зубы и затаив в душе злобу, чтобы потом выместить её на других, слабых и беззащитных. Может, так и рождается жестокость? Нет, таких бесполезно воспитывать, они из другого теста, их можно лишь отторгнуть от общества, заперев в клетку. Мне стало противно смотреть на эту мелкую подленькую тварь, на это чудовище, поселившееся в красивом теле, явно украденном у кого-то, более достойного. Акира говорил, что злые духи намеренно стараются вселиться именно в красивые тела, чтобы получить побольше наслаждений, ради которых, собственно, они и стремятся проникнуть в человеческую жизнь. Они убивают душу, уже готовую вселиться в новое тело, и занимают её место. А потом все только диву даются, в кого пошёл такой несносный ребёнок…

Набрав полную грудь воздуха, я резко выдохнула, и сознание сразу прояснилось. Мной вдруг овладело какое-то нездоровое спокойствие.

— Поднимайся, — сухо бросила я. — Крикни своим, чтобы подогнали к дверям машину, открыли ворота, а сами убирались в дом. Объясни, что это для твоей же безопасности. И не нервируй меня.

— Ты меня… не убьёшь? — всхлипнула она в страхе.

— Пока не знаю. Вставай.

Я подвела её к двери, приставив ружьё к её голове так, чтобы это видели бандиты, и ткнула в бок:

— Говори.

— Мальчики, слушайте меня! — истерично закричала она. — Не дёргайтесь и делайте, что скажу, ясно?

Гоша, уже одетый в спортивный костюм, выступил вперёд, вращая растерянными глазами, и пробасил:

— Зойка, ты как, в порядке?

— А ты что, болван, не видишь?! У меня дуло к голове приставлено!

— Да нет, я так, — стушевался тот, побледнев. — Мы все сделаем, только скажи. Хочешь, мы её на части разорвём, суку?

— Заткнись, идиот! Подгоните сюда мой «мерс» и откройте ворота! А сами ступайте в дом и не высовывайтесь, ради Бога, а то мне конец!

— Все будет на мази, сестрёнка! — засуетился Гоша. — Братва, слышали приказ? Давайте, гоните сюда тачку…

Больше всех из этой их своры мне не нравился жирный Толик. Он почему-то молчал, словно что-то обдумывал, а если бандит начинает думать, ничего хорошего не жди, потому что у них у всех мозги наперекосяк.

Машину поставили прямо у дверей баньки и даже услужливо распахнули дверцы. Ворота открыли и, бросая в нашу сторону злобные взгляды и кривя свои дебильные морды, поднялись по крыльцу и сгрудились на веранде.