Михаил Нестеров - Диверсанты из инкубатора

– Что еще интересного расскажете? Какие еще темы вам давали преподаватели? Сегодня одна, а завтра…

– Тема завтрашних занятий: «Знакомство с самим собой». По выходным – добавка к теме: «Знакомство с другими». Мы уединялись с моим парнем, часами ласкали друг друга, будто назавтра уже не переглянемся, не перемигнемся, а через неделю не трахнемся. Так, будто через семь дней встретимся не мы, а кто-то другие, не я с ним, но он с кем-то. Но «стиснуть зубы» – мой девиз.

– Расскажите о вашем кураторе. Кто руководил операцией здесь, в Италии? Дам вам подсказку: он из управления военной контрразведки.

– А… Значит, он из военной контрразведки. Не знала. Не догадывалась. Кто он? Мне всегда хотелось подвести его к витрине универмага…

– Он страдает безвкусицей? Его возраст?

– С челкой, которую он постоянно поправляет, с волосами, которые лезут и за воротник, и на воротник, и на уши одновременно, он похож на бомжа, стырившего приличный костюм в гостиничном номере. А приглядеться, «возрастной» мужик лет… около шестидесяти или пятидесяти лет. Он будто поставил задачу не дать рассмотреть свой настоящий возраст, и выполнял ее на отлично. Он маскировал годы, месяцы и дни за вопросами, ответами, усмешками, за насупленными бровями, за улыбкой и белоснежными зубами.

Сангалло щелкнул пальцами и нахмурил лоб.

– Эта тактика, – он даже прижал кулак к губам, словно целовал перстень с печаткой, чтобы легче было вспомнить, – она называется…

– Держать дриблинг, – ответила Дикарка.

– Да, кажется, так. Куда вас приведет ваш дриблинг? На что вы надеетесь? Что вы говорите себе сейчас? Вообще, что вы делаете?

– Я сижу на двух матрасах и оказываю давление, так как без него ничего не выйдет. А говорю я следующее: «Давай-ка вперед». Часто – себе. Сейчас – вам. Если я что-то скажу, то в обмен на свои цацки: серьги, штифты. Это мой боевой грим, боевой раскрас, мой талисман. Мне дорог мой сотовый телефон – это подарок. Вы можете воспользоваться случаем и узнать, кому я позвоню. Не хотите – не надо. Выньте аккумулятор из телефона, и тогда я не смогу позвонить. Но буду благодарить вас.

– Покаяние лучше оставить для исповеди.

– Или для следующего допроса.

Сангалло незаметно улыбнулся. К концу беседы подруга бросила дриблинговать. Она не сдалась, но уже готовит себя к этому. Она сильный человек, и для нее сломаться без борьбы, даже наигранной, непозволительно.

– Рука вас больше не беспокоит? – проявил он заботу.

– Пуля прошла навылет. – Дикарка все же не смогла сдержать гримасы от боли. – Но удар был сильный – пуля-то ружейная, меня чуть в воздухе не перевернуло. Видите, как распухла рука?

Сангалло облюбовал апартаменты в другом крыле, менее престижном, что ли. Реноме других, более роскошных помещений, которые некогда занимал Дарио Гардиан, было подпорчено смертью самого «квартиросъемщика».

Развязав галстук и бросив его на кровать, Сангалло вызвал к себе начальника охраны объекта.

– Принесите вещи, изъятые у арестованной. Все, кроме нижнего белья. Вряд ли оно меня заинтересует, – с долей брезгливости закончил полковник.

Он во второй раз осматривал уникальный пистолет, поражающий простотой конструкции, надежностью, безотказностью, бесшумностью и точностью стрельбы. Отложив его в сторону, он высыпал из полиэтиленового пакета бижутерию. Лишь разложив имитацию ювелирных изделий на покрывале и внимательно вглядевшись, Сангалло уловил хронологию. Вот этот медный штифт с одной головкой стал, возможно, первым украшением Тамиры. Дешевый, невзрачный. Место ему в шкатулке или в помойном ведре, однако она носит его, берет на боевую операцию. «Боевой раскрас» сказала она. Похоже на то.

Еще один штифт, кажется, из серебра. Нет ли в его головке сюрприза? Головка свободно вращалась вокруг штифта. Даже самый мелкий порошок (сейчас Сангалло думал о сильнодействующем яде) высыпался бы через зазоры, образованные штифтом и полой головкой украшения.

Следующая сережка. По виду – из золота. Прямоугольной формы, с египетским орнаментом. Стоп! Она же открывается. Полковник воспользовался самым тонким лезвием раскладного ножа и открыл крышку. Серьге больше подошло бы определение медальон, внутри него, как и положено, фотография. На снимке Сангалло узнал парня по имени Михаил Наймушин.

«Мы уединялись с моим парнем, часами ласкали друг друга, будто назавтра уже не переглянемся, не перемигнемся, а через неделю не трахнемся».