Михаил Нестеров - Диверсанты из инкубатора

Итало остановился в центре просторной комнаты и едва не попятился. Он увидел кровать, отстоящую от стены и от окна на добрый метр, человека на ней, укрытого белым одеялом. Ему на миг показалось, он очутился в папских покоях, что жертва его – понтифик.

Сицилиец перекрестился.

И вздрогнул. Едва не попятился к двери, расслышав спокойный голос:

– Вернись на место. Я даю тебе шанс вернуться на место. Я даю тебе больше, чем ты можешь себе представить. Ты на службе. Ты должен…

И тут прозвучало одно слово. Ненавистное слово. Того, кто его придумал, Итало был готов выкопать из могилы и повесить.

Устав.

Его губы задергались. О правилах, законах ему что-то втолковывал человек, который сто, тысячу раз преступил их. Человек-предатель. Человек-паук. Человек-хамелеон. Человек, который выбил его из равновесия, попытался вернуть в прежнее состояние… еще одним ударом.

– Что? Устав? Правила? Законы? – прошипел Итало, приближаясь к кровати, точно зная, что смотрит на смертный одр. – Знаете, что про нас говорят? Законы были бы совершенны, не будь итальянцев, которым глубоко на них наплевать.

– Вспомни, с чего ты взбеленился. Этого времени тебе хватит на то, чтобы…

И снова ненавистные слова:

Осмыслить. Открыть. Взглянуть.

Плохой психолог. Он плохой психолог. Итало нахмурился. Он был готов… успокоиться, осмыслить, взглянуть… И взглянул – в глаза страху. Только сейчас он понял, что генерал боится его так, что под мышками у него хлюпает. Это работает старая военная закалка. Ему страшно, он мокрый от подмышек до промежности, но лоб сухой, голос ровный, взгляд твердый. Этот человек наполовину фальшивый.

Итало не понимал, бредит он сейчас или рассуждает здраво. Он находился где-то посередине бреда и здравомыслия. Шаг в сторону здравомыслия, и он посмеется над генералом. Шаг в другую сторону – и он… шагнет навстречу чужой смерти.

Итало больше не раздумывал. Он бросился на генерала и ударил его, наваливаясь на него всем телом. Он боялся отпустить его. Лежа на нем, он наносил ему неточные, но сильные удары. Иногда они приходились вскользь, отчего кожа на голове жертвы трещала, лопалась. Когда он попадал точно, лопались лицевые кости, трещали ушные хрящи.

Он набросил ремень уже на мертвого человека и, перехлестнув петлю, сдернул генерала на пол. Там он продемонстрировал то, что творят маньяки со своими жертвами. Сидя позади генерала, он использовал сильно натянутый ремень и локоть как рычаг и сломал ему шею.

Вентура прибыл на виллу под утро. Он проделал непростой путь – вылетел на самолете из Рима в Римини, где его уже встречал шеф местной службы безопасности. Еще полчаса прошли в полном молчании. Он смотрел в окно и ничего, абсолютно ничего не мог разглядеть в предутренней темноте, не считая световых полос, за которыми бежали тени машин. И шефу пришла в голову мысль о пауках. Он сравнил паутину с огнями, по которым бежит к своей жертве хищное членистоногое.

Превратности судьбы. Поворот в событиях.

Другое злоключение состояло в том, что Вентура лично отвечал за безопасность русского генерала. Такая же роль досталась личным телохранителям, шоферу. У семи нянек дитя без глазу. Лучше не придумаешь. А еще – в семье не без урода. Кто такой Итало – Вентура не знал. Его заперли в винном погребе. Поначалу эта фраза взбесила Вентуру. Человек совершает убийство, а его сажают в винный погреб. Это все равно что выпустить крысу в подвал с сыром. Потом он поостыл. Он уже решал трудную задачу – как скрыть убийство от общественности. Именно в таком ключе. Потому что российское общество станет передовой частью общественности и выступит с коротким обвинением – Линч. Они странные люди: ненавидят живых предателей и плачут по изменникам, ушедшим в могилу . Вентуре уже сейчас стало нехорошо.

Но он не был бы собой, если бы уже по пути в Равенну не решил часть задачи. Генерала мог убить кто угодно, только не итальянец, гостеприимно встретивший его, давший ему кров. Его могли убить русские, не простившие ему предательства. Вентура нашел точку отрыва, а дальше его мысли текли легко, что и было сравнимо со свободным падением.

Он понимал, что «полет его мыслей» носил авантюрный характер, но это лучше, чем барахтаться в обвинениях. Русский генерал вверил свою судьбу итальянскому генералу… И после многоточия следовало самое оскорбительное: а какой-то пьяный дурак свернул ему шею брючным ремнем. Это почище устранения Троцкого, который нашел политубежище в Мексике, на укрепленной и тщательно охраняемой вилле в городе Койокан. Затворник трудился над своей книгой о Сталине, рассматривая главного героя как роковую величину для социализма. Он призывал трудящихся СССР сбросить власть Сталина. Дело закончилось смертью Троцкого: Рамон Меркадер, агент НКВД, смертельно ранил его ледорубом.