Михаил Нестеров - Диверсанты из инкубатора

Он прошел до конца и не увидел препятствий, лишь нагромождение камней в одном месте, которое можно разобрать за пару часов. И путь основной диверсионной группе будет открыт.

Сегодня Михей нашел место, где в обозначенный час их старших товарищей будет поджидать резервная машина. На дорогах, ведущих в глубь страны, контроль со стороны карабинеров и полицейских не будет таким жестким, как в другом направлении, к морю, ближе к Римини, с его сорокакилометровой пляжной зоной, где расположены знаменитые курорты, где затеряться троим молодым людям будет так же легко, как иголке в стоге сена.

Вот это направление, по сути, на аэропорт, железнодорожный вокзал, автовокзал, на перевалочную туристическую базу и станет для полиции ключевым. Возможно, они будут искать двух хорватских парней и девушку, поскольку их личности уже давно были установлены. Но к тому часу они будут далеко от Равенны. Может быть, в России или ближе – в Хорватии. Кто знает, вдруг полковник Матвеев задействует разведгруппу на более раннем этапе.

Михею не спалось. Везде, куда бы он ни бросал взгляд, ему чудились оливковые глаза Андреа. Они смотрят на него из темного угла комнаты, заслоняют другие глаза цвета восточной ночи, манят к себе.

Он назвал Скоблика кайфоломом. Тот уже в третий раз ходил в туалет.

– Слабительного нажрался?

– Мочегонного. – Скоблик на секунду задержался в гостиной. – А ты чего не спишь?

– С документами решил поработать. Завтра отчет Матвееву отдавать.

– С документами? Ты прямо как мент. Ну давай, работай.

Скоблик ложился и моментально засыпал, будто его как робота отключали от сети.

Михей выждал некоторое время и тихонько вышел из номера. Он предчувствовал, что в этот поздний час Андреа тоже не спит.

Он спустился в холл неслышно. Подошел к стойке, над которой горел дежурный свет, и сказал:

– Глаза испортишь.

Андреа вздрогнула и едва не выронила книгу из рук. Ее глаза стали еще больше и еще красивее. Михей улыбнулся:

– Испуганное выражение тебе к лицу.

На ней был все тот же сарафан, в котором она встретила клиентов. Он смотрел на грудь девушки.

Андреа загородила откровенный вырез книгой и в такой позе облокотилась на стойку, вольно или невольно подалась вперед, и ее лицо оказалось близко к лицу Михея. Он наклонился над ней и коснулся губами ее губ. Андреа не противилась. Михей языком приоткрыл ее губы, и она ответила на поцелуй. Он обнял ее за плечи, развернул к себе, перелезая через стойку и освобождая девушку от книги. Приподняв ее за бедра, он посадил ее на краешек стойки, одну за другой расстегнул пуговицы на сарафане. Провел пальцами под лямкой лифчика и спустил ее с плеча.

– Не здесь, – горячо прошептала Андреа. – Пойдем к мне.

Она обняла его за шею, предлагая унести себя на руках.

Дикарка проснулась среди ночи. Михея рядом не оказалось. Не было его и в гостиной. Она зашла в спальню к Скоблику. Тот мирно спал. Она растолкала его.

– Где Михей?

– Сказал, что хочет поработать с документами, – не сразу ответил Скоблик. – Завтра Матвеев ждет очередного доклада.

Она вышла в коридор, дошла до туалета. Спустилась в холл, где горел дежурный свет. Входная дверь была заперта на задвижку. Тамира послала взгляд за стойку, на дверь, за которой находились жилые помещения хозяев. Она опустила глаза и увидела на полу книгу. Подняла ее и положила на стойку.

Она вернулась в номер и села на кровать, кусая губы. Гоня прочь черные мысли, готовые вызвать из глаз слезы, Дикарка мысленно перенеслась в Венецию, очутилась в гондоле, скользящей по воде. Навстречу плывет черная гондола, у причала ждет пассажиров черная гондола. Все гондолы черного цвета. Почему? Красивый гондольер, не спуская глаз с Тамиры, лишь изредка бросая взгляд на воду, рассказывает легенду. И Дикарке кажется, он рядом, она слышит его голос:

«Престарелый дож, женатый на юной красавице, узнал, что его супруга тайно встречается по ночам с возлюбленным, приплывающим на черной гондоле. Мудрый дож не стал проливать кровь, преследовать молодых людей или препятствовать их встречам. Он просто издал закон, позволяющий ему скрыть позор, – теперь, когда все гондолы стали одинаковыми, кто рискнул бы утверждать, что одна и та же лодка причаливает каждую ночь к его дворцу? С тех пор по водам венецианских каналов скользят только черные гондолы…

Дикарка не заметила, как уснула. Ее разбудил стук двери.

Михей вернулся в половине восьмого утра. Бодрый, с влажными после душа волосами, с полотенцем через плечо.