Михаил Серегин - Святое дело

Первое, что он сделал, это зашел в Союз ветеранов и попросил заступиться за выпустившего их из неволи Вовчика. Но председатель только тяжело вздохнул и на протяжении всего разговора прятал глаза.

– Мы не можем давить на власти, – уныло бубнил он себе под нос. – Раз его взяли, значит, есть за что. У нас ни за что не сажают...

– Чего-чего? – переспросил священник.

Председатель понял, что сморозил глупость, и густо покраснел. У него не хватало отваги признаться, что он просто отчаянно боится связываться с ФСБ. Впрочем, кто бы на его месте не боялся? Конечно, отец Василий видел таких «железных» людей, но не мог не признать – их крайне мало, можно сказать, единицы. Поэтому он просто попрощался и вышел.

Еще вчера отец Василий, пожалуй, на этом не остановился бы. Были у него претензии по поводу присылки на разборку именно Бачи. Можно было выразить возмущение такой нерешительностью в деле спасения ни в чем не повинного Вовчика, кстати, члена Союза ветеранов... Но это настроение осталось во вчера. Где ему и место.

Затем священник нанес визит в РОВД, но Скобцова не оказалось на месте и, потолкавшись некоторое время по кабинетам знакомых сыскарей, но так и не дождавшись возвращения главного милиционера города на рабочее место, отец Василий побрел домой. Следовало отдохнуть и хотя бы немного обдумать, что он будет говорить на суде.

Задыхаясь и утирая пот, он прошел по раскаленным улицам центра и, когда впереди показались огромные тополя Татарской слободы, почувствовал невыразимое облегчение. Он предпочитал сделать изрядный крюк и пройти домой по тенистым улочкам слободы, а затем вдоль прохладных вод речки Студенки, чем переться по тающему асфальту многоэтажных городских кварталов.

Но едва он вышел к Студенке, как понял: спокойного «променада» не получится. Потому что у самой реки несколько мужиков прижали к трансформаторной будке щуплого парня, и разговор у них был весьма напряженный.

«Так, Миша, не надо, – сказал он себе. – Ребята просто беседуют. Может, у них ничего и не будет...» Но убедить себя в этом и спокойненько пройти мимо у него не получалось – уж очень «волчьи», что ли, были ухватки у этой публики. Даже на приличном расстоянии от них исходил острый дух опасности.

Один из мужиков отточенным движением вытащил из кармана что-то, похожее на нож, и священник прибавил шагу. Давненько уже на Студенке ничего подобного не происходило. Мелкие разборки случались, но чтобы нож... Отец Василий подхватил валяющийся у тропы гнутый и неудобный в «деле» кусок арматуры, взвесил в руке, выбросил и перешел на бег. Разговор у трансформаторной будки приобретал все более опасный оборот – это он видел.

– Эй, мужики! – позвал он. – Можно вас спросить?!

Мужики обернулись, и прижатый к будке парень моментально воспользовался этим, вывернулся, поднырнул под чьей-то рукой и рванул вдоль бережка. – Стоять, сука! – заорали ему вслед.

Как ни странно, парень послушался. Он стремительно нагнулся, тут же распрямился, и теперь стоял, спокойный и уверенный, ожидая, когда преследователи приблизятся. Дело пахло керосином.

Отец Василий помчался к парню, но, не добежав пятнадцати метров, охнул: остановившимся у реки беглецом был слободской авторитет Равиль Тахиров. Один, без вечного сопровождения из самых преданных ему пацанов.

– В чем дело, Равиль?! – как можно громче крикнул священник, чтобы отвлечь внимание на себя и дать понять, что тихой, «междусобойной» разборочки уже не получится.

Мужики резко притормозили и внимательно и недружелюбного оглядели попа. Но, похоже, его присутствие на разборке их нисколько не смущало.

– Иди своей дорогой, поп! – посоветовал один. – Тебя это не касается!

«Еще как касается!» – мысленно не согласился священник.

Дело было даже не в христианском смирении. Он прекрасно помнил, как непросто идет установление новой иерархии среди молодых устькудеярцев после того, как какого-нибудь молодого авторитета убивают или сажают. А в такой ситуации, как сейчас, это тем более опасно. Лучше уж старый король, чем новый. Тем более что нынешний слободской лидер не был ни глуп, ни излишне жесток.

– И правда, батюшка, идите домой, – посоветовал ему и Равиль.

Священник пригляделся. В руке у Тахирова было что-то, похожее на шило или длинный узкий нож. Теперь понятно, что он вытащил из носка, когда нагнулся.

– Не дури, Равиль! – громко сказал отец Василий и стремительно сократил дистанцию между ним и собой до пяти-шести метров. – Или ты уже на встречу с Аллахом торопишься?!