Михаил Серегин - Колыма ты моя, Колыма

Правда, если со старателями началась бы открытая война, последствия могли быть непредсказуемыми. У тех ведь найдется чем ответить, а в якутском поселке, расположенном в каком-то десятке километров от прииска, много женщин, детей... А кроме того, даже если удастся победить без особых потерь, потом бед все равно не оберешься. Россия начала двадцать первого века – это все-таки не Дикий Запад, чтобы можно было безнаказанно три десятка человек перебить. Приедет милиция – всех пересажает. Каждый карабин-то зарегистрирован, а баллистической экспертизы еще никто не отменял, и не такие якуты были темные, чтобы ничего про нее не слышать. Именно об этом уже добрый десяток раз старейшина поселка говорил своей молодежи. Но каждый раз слушали его все хуже и хуже – уж очень трудно было терпеть соседей.

Сидящий на стопке вытертых шкур старый якут, со сморщенным как печеное яблоко лицом, недовольно поморщился и покачал головой. Эх, как хорошо тут жилось, пока эта банда не приехала! А теперь не жизнь пошла, а сплошное беспокойство... Старик снова покачал головой и поцокал языком.

В этот момент из тайги, со стороны речки, ветер донес отдаленный грохот. А за ним громыхнуло еще раз и еще.

Сидевший у окна старик вскинул голову и прислушался. Слух у него был уже не тот, что в молодости, но разобрать, что это взрывы, он сумел. «Опять! – пронеслось в голове старика. – Опять взрывают! Ох, дураки, я же их предупреждал, говорил, что не удержу молодых! Ох, дураки! Надо скорее к людям идти, пока они чего не натворили».

Старик с неожиданной ловкостью вскочил с места и, накинув видавшую виды куртку, вышел из финского сборного домика – единственного в поселке, все остальные якуты жили в чумах. И вовремя – навстречу ему как раз двигались десятка полтора молодых мужчин с решительными лицами. Увидев старейшину, они остановились, и вперед вышел самый высокий парень с карабином за спиной.

– Они опять взрывают! – резко сказал он, махнув рукой в сторону речки. – Дед, ты ведь говорил, что договорился с ними! Что, скажешь, нам и теперь нужно терпеть?!

– Не спеши, Хату, – начал старейшина, но парень перебил его:

– Не спешить! Мы уже два года не спешим! А в реке почти не осталось рыбы! И за дичью приходится ходить на полдня пути от поселка! Скоро нам будет нечего есть, и даже если мы прогоним отсюда этих гадов, все равно уходить придется!

– Прежде чем прогонять...

– Знаю! Слышали! Ты и в прошлый раз...

– Хату! – Глаза старика грозно блеснули. – Не перебивай старшего! Когда ты сам станешь старейшиной, тогда будешь решать. А пока слушай своего деда! – Парень и в самом деле приходился старейшине родным внуком, и многие старухи, помнившие молодые годы нынешнего главы рода, говорили, что внук очень похож на него тогдашнего. Что ж, остается надеяться, что с возрастом у него не убавится смелости, но прибавится ума!

Парень примолк – власть старейшины все же была велика – если сильно рассердится, может и из поселка прогнать, куда тогда денешься?

– В прошлый раз я говорил главному из старателей, чтобы они больше не взрывали. Теперь вижу, что они снова не послушали меня. Но прогонять их силой пока нельзя, так мы только сами себе хуже сделаем.

– Мы не хотим уходить со своей земли, Нэхату! – раздался чей-то голос из группки охотников.

– Мы и не уйдем! – твердо ответил старик. – Но прежде чем действовать силой, нужно еще раз попробовать договориться. Я сейчас же поеду к ним. И до тех пор, пока я не вернусь, ничего не делайте – я так приказываю. А сейчас расходитесь!

Голос старика был громким и властным, и охотники нехотя повиновались. Они стали по одному – по двое расходиться в стороны. Вскоре перед стариком остался только его внук.

– А если они снова откажутся уйти или хотя бы не взрывать? – спросил парень.

– Тогда и подумаем, – отозвался его дед. – Иди, Хату.

Парень молча повернулся к старику спиной и медленно пошел прочь. Старейшина несколько секунд смотрел ему вслед, а потом развернулся и заспешил на окраину поселка, туда, где стояла единственная машина якутов – старый, но все еще надежный вездеход.

Через десять минут старейшина выехал из якутского поселка и покатил в сторону реки. До «дикого» прииска было километров восемь, но это по прямой, а по петляющей таежной тропинке получалось почти вдвое больше, так что у старейшины было время хорошенько обдумать то, что он скажет старателям. А подумать тут было над чем. С одной стороны, действительно пора говорить с артельщиками пожестче. Иначе все останется как есть, а охотники ведь правду говорят – дичи и рыбы последнее время заметно меньше стало. Если так пойдет дальше, молодежь рано или поздно не выдержит и начнется настоящая война. Но с другой стороны, чем он может старателям пригрозить? Пожаловаться на них в районный центр? Без толку – такой прииск не мог бы уже третий год существовать без хорошего прихвата в районной администрации. В милицию пойти? Так у них наверняка и там свой человек найдется. Можно, конечно, просто предупредить «диких», что если они не уйдут сами, то якуты заставят их силой. Но ведь они не уйдут. Эти отморозки не верят в то, что якутам хватит смелости пойти на прямой конфликт.