Михаил Серегин - Алмазы Якутии

Майор не мог дольше оставаться в буорджие. Он боялся, что Карагодин выпытает у Егора «алмазную» тайну, а он, Осипов, останется ни при чем. С гибелью Захарова у него, как он понимал, появилась дополнительная возможность взять инициативу в свои руки. Что сулит лично ему, если Карагодин найдет клад и передаст его Шепелеву? Довольствие его не увеличится. Ну, может, и швырнут какую-нибудь подачку, куш крупнее обычного. И все. А он, между прочим, рискует жизнью. Этот свинья Шепелев сидит в своем кабинете, хлещет коньяк, жрет бутерброды с икрой, с девками развлекается, а он, Осипов, бродит по тайге без отдыха, терпит хамство Карагодина!

Майор ускорил шаг. Белый следовал за ним как пришитый. Войдя в избу, Осипов сразу понял, что Егор упирается. На его скуле красовался кровоподтек, из угла губ текла алая струйка.

– Козел вонючий, – неистовствовал Карагодин, – ты у меня заговоришь! Я ведь могу неделю подряд тобой заниматься! Знаешь что это такое? У тебя не останется ни глаз, ни рук! Сначала я вырву твои ногти – все до единого, потом стану отрезать пальцы, а потом уже – отпиливать руки. Мои ребята – мастаки по этой части.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Егор, – иначе бы они сдохли с голоду.

– Заткнись, ублюдок. – Карагодин наотмашь ударил Егора по щеке.

Табуретка едва не опрокинулась, увлекая за собой узника.

– Ты же, наоборот, хочешь, чтобы я говорил! Тебя, дядя, не поймешь!

– Где Кюкюр зарыл алмазы? – глядя на Егора холодными жадными глазами, повторил в очередной раз свой вопрос Карагодин.

– Понятия не имею, – Егор сплюнул на шкуру кровавую жижу.

– А ты – парень хваткий, времени зря не теряешь! И ни одной занюханной якутки не пропустишь! Похоже, вы здесь кувыркались. – Он обошел расстеленные в виде ложа шкуры. – Как она в постели, истеричка?

– Козел, – снова сплюнул Егор.

– Любовь до гроба? А как же дочка Кюкюра? Где-то она теперь? Я ведь все равно своего добьюсь, парень. Так что лучше тебе рассказать мне, где алмазы. Не помогут вырванные ногти, приволоку сюда эту идиотку, а Белый с Эдиком на твоих глазах будут ее трахать. Как тебе это? Посмотри на этих бугаев, они с живой с нее не слезут.

– Что-то я сильно сомневаюсь в их сексуальных способностях. Похоже, их в детстве перекормили анаболиками. Внешний вид обманчив, – усмехнулся Егор.

Внутри у него полыхала ненависть. И еще его мучил страх за Куырсэн, да и за других. Что скажет Ланах? Егор не знал, что того уже нет в живых, что сбылось содержавшееся в его гадании предупреждение, о котором шаман умолчал.

Егор очнулся на полу. Карагодин, пылая садистским азартом, выбил из-под него табуретку. Со связанными руками Егор был бессилен оказать сопротивление.

– Шеф, – скривился Белый, видимо, желая продемонстрировать свою способность юморить, – на хрен нам эту вонючую уродку трахать? Протухнем еще. Мы лучше с нее скальп снимем.

– Заткнись, кретин, – взвизгнул Карагодин, – тебе слова не давали!

Он носком ботинка пихнул Егора.

– Ты ведь вляпался, парень, по самое не хочу. На тебе смерть Кюкюра и нашего товарища. Шансов у тебя никаких. А если скажешь, где алмазы, выйдешь сухим из воды. Уж Семен Никанорыч постарается. Ну так как? Я предлагаю сделку. Плюс еще кое-что из камней получишь. По-моему, замечательная сделка.

Карагодин, как хороший актер, выдержал паузу, во время которой обводил победоносным взором присутствующих.

– И ты думаешь, что я тебе поверил? – вскинул брови Егор.

Перед ним нервно ступали ноги Карагодина, обутые в теплые ботинки на рифленой подошве.

– А у тебя выбора нет, нету выбора, – с наслаждением выговорил Карагодин. – Мы ведь все можем. И село это сжечь, и с твоей узкоглазой, как Белый сказал, скальп снять. Тут, милый мой, тайга.

В мозгу у Егора работал счетчик. Обстановка все больше становилась тупиковой. Так что же, раскрыть тайну? Предать Кюкюра, Ирину, дать этим негодяям шанс обогатиться? Они подставили его, убили Кюкюра, избили Митрича. О Боотуре и Захарове Егор, понятное дело, не сожалел. О гибели Ланаха еще не знал.

Что они сделали с Куырсэн? Он скривился как от боли. Чувство досады и собственного бессилия парализовало мысль, причиняло невыносимое страдание.

Он попал в западню. Если он скажет, где эти проклятые, вот уж действительно проклятые алмазы, то один шанс из тысячи, что его оставят в живых. Еще меньше шансов, что его не засадят в тюрягу.

Карагодин приказал поднять Егора. Тот снова принял вертикальное положение. В голове у него размножились жужжащие черные точки, потом поплыли дрожащие круги. Слабость, или мухомор Ланаха, или слишком быстрый подъем? На миг лицо Карагодина исчезло, растаяв в черно-белой маслянистой жидкости. Егор не успел упасть, сознание отключилось лишь на какие-то доли секунды.