Михаил Серегин - Отпущение грехов

– Всем стоять! – заорал священник во всю мощь своих легких. – Бугров! Ты где?!

Но Виктора Сергеевича нигде не было. И только несколько мальчишек в черном, на глазах теряя всю свою слаженность, отчаянно отбивались от более опытных и настырных слобожан.

– Давайте, православные! – эхом донесся до него незнакомый голос. – Не посрамим память предков!

«Так, а это что за негодяй выперся?!» – отец Василий метнулся на голос.

Кричал тот самый парень в камуфляже и монашеском клобуке. Он стоял за изгибающейся под напором слобожан цепью мальчишек и громко подбадривал их, призывая на помощь православные святыни.

– Ну-ка, ну-ка! – раздвинул пацанов руками отец Василий. – А ты кто такой будешь?!

Сзади кто-то упал, но обращать внимание на мелочи он сейчас не мог.

– Вперед, славяне! – продолжил парень, так, словно отца Василия здесь и не было.

– А ну-ка пойдем со мной! – прорычал отец Василий, схватил его за ворот камуфляжки и потащил в сторону.

На него посыпались удары, но он даже не отмахивался от пацанов и упрямо волок свою жертву в сторону, к реке.

– Пусти! – сдавленно шипел парень.

– Щас! – охотно кивнул отец Василий и залепил ему такую оплеуху, что тот отлетел в воду.

И тогда бывший священник, а еще раньше бывший спеназовец, а еще раньше бывший местный хулиган сунул два пальца в рот и свистнул так, что у самого уши заложило.

– Пе-ре-кур! – громко скомандовал он. – Кто нарушит, будет иметь дело со мной, Мишаней Шатуновым! Всем отдыхать!

Наступила такая тишина, что отец Василий даже прочистил ухо пальцем – может быть, у него просто со слухом проблемы? Но нет, тишина была настоящая.

– Наших бьют! – одиноко завопил кто-то рядом, и священник обернулся.

– Это кто здесь «наши»? – в полной тишине ядовито поинтересовался он.

– Славяне… – уже менее уверенно произнес кто-то из толпы.

– А я тогда кто? – еще ехиднее поинтересовался отец Василий.

– А ты – предатель Отечества! – выбрался наконец из воды потерявший свой клобук парень и ткнул пальцем. – Дайте ему!

Пацаны неуверенно затоптались на месте. Присмотревшись, они вспомнили, что именно к этому человеку в храм приводил их сам Виктор Сергеевич, а Бугров был и оставался для них высшим авторитетом.

Отца Василия толкнули, и он на лету поймал и развел в разные стороны двух вцепившихся один в другого и никак не желавших остановиться пацанов.

– Остудите их! – распорядился он и отшвырнул каждого в свою сторону.

– Ну, что стоите?! – прикрикнул на своих подопечных, не рискуя выйти из воды, «духовный лидер». – Мочи его!

– Хватит с нас и тебя, мокрого! – рявкнул отец Василий. – А где сам Виктор Сергеевич?

– Здесь я, – подошел ближе Бугров.

Он прижимал окровавленную тряпку к глазу и расстроенно шмыгал носом.

– Что стряслось-то? – с укоризной поинтересовался отец Василий.

– Это все слободские! – плаксиво выдал кто-то из толпы.

– Разговорчики! – прикрикнул Бугров и снова повернулся к бывшему священнику. – В глаз какая-то падла саданула! Не потерять бы…

– Ладно, разбирайся со своими сам, а я с местными потолкую! – махнул рукой священник и пошел к слободским. – Что случилось, Равиль?

– А не будут выеживаться!

Ситуация была достаточно банальная и пока еще не опасная. Слободские действительно восприняли маневры бугровских вьюношей как вызов, а дальше все покатилось как обычно.

Отец Василий внимательно выслушал все, что ему рассказали, взял с Равиля обещание, что, по крайней мере сегодня, никто никого цеплять не будет, дождался, когда наконец Бугров построит и поведет своих, кинул неодобрительный взгляд в сторону ковыляющего позади строя и на ходу выжимающего свой клобук парня в камуфляже и пошел к Исмаилу. Сам он, в нынешнем положении, сколько-нибудь серьезно повлиять на ситуацию не мог, но муллу, слава богу, никто от служб не отстранял – пусть он и объяснит своим правоверным, что такое хорошо и что такое плохо… Глядишь, и обойдется.

Дом Исмаила находился на самой окраине татарской слободы, как раз там, где в Студенку впадал Вороний ручей. Бывший священник с любопытством осматривался по сторонам. Он не был в этих краях, наверное, лет восемь. Или даже больше. Тогда здесь была настоящая глухомань. И теперь он с изумлением отмечал, сколь комфортным для проживания стало это место и сколь многими престижными чертами оно обладает: свежий воздух, прекрасно заасфальтированная улица, подросшие деревья и пара десятков очень и очень приличных домиков у самого ручья.