Михаил Серегин - Отпущение грехов

Бывший священник преодолел свое острое нежелание вмешиваться в события и набрал храмовый номер. В этот час утреня уже закончилась, а обычное время для крещения еще не наступило.

– Да, – раздался в телефонной трубке суровый, сдержанный голос.

– Отец Дмитрий?

– Совершенно верно. Чем обязан, Михаил Иванович?

Называть его мирским именем было крайне неутиво. В конце концов, отца Василия лишь временно отстранили от несения служб, а не отлучили от церкви.

– Отец Дмитрий, – отец Василий вдруг понял, как трудно ему выдержать нужный тон разговора. – Вы в курсе маневров на Студенке?

– И что?

– Тогда вы, вероятно, знаете, кто этот человек в клобуке и камуфляже?

– А почему вы задаете мне этот вопрос? – холодно поинтересовался отец Дмитрий.

– Потому что именно вы теперь несете ответственность за наших прихожан, – начал понемногу вскипать отец Василий.

– Не вам меня учить, Михаил Иванович, за что я несу ответственность, – поставил на место бывшего священника отец Дмитрий.

– Извините, если чем обидел. – И бывший священник положил трубку.

К вечеру зрителей у Бугрова прибавилось. Отец Василий смотрел на это шоу и понимал, что если так пойдет и дальше, то не только про конфликт между военными и Сомовым никто не вспомнит, но даже о его отставке. Нет, прихожане, разумеется, помнить его будут, но вот остальные… Вряд ли. Другим будут головы заняты.

А после семи, когда солнце уже начало валиться за горизонт, над Студенкой разнесся протяжный разбойничий посвист. Отец Василий встрепенулся, вышел из дома и пробрался на задний двор – отсюда все было и виднее, и слышнее. Свист повторился.

Отец Василий покачал головой и быстро зашагал по направлению к плотине.

В принципе этим должно было кончиться. Отец Василий не знал, чем думал Бугров, когда устраивал свои показушные тренировки напротив самого хулиганского после Шанхая района Усть-Кудеяра. Местные парни всегда терпеть не могли чистеньких, правильных мальчиков. И лупили при всякой возможности.

Конечно, с Бугровым все было несколько иначе, и бугровские мальчишки вовсе не были такими уж правильными, а среди командного состава почти все по меньшей мере отслужили в армии. Но два дня подряд приходить к татарской слободе на тренировки – это можно было расценить и как вызов. Похоже, именно так все и происходило.

Свист повторился в третий раз, и отец Василий ускорил ход. Он уже представлял, что может произойти, и его такое развитие событий не устраивало.

Пару лет назад, когда он только-только принял приход, шанхайские повздорили со слободскими. Конфликт поначалу был пустячный, и в любое другое время авторитеты развели бы его между собой справедливо и бескровно. Но, как на грех, буквально за пару месяцев до того ушли на зону два шанхайских лидера, и занявшему их место молодняку требовалось укрепить свое влияние среди остальных. Можно сказать, что война им была нужна как воздух. Ну и началось.

В первой же драке пострадало человек сорок. Но ушибы и рваные раны только раззадорили бойцов, и с обеих сторон было решено, что «этих козлов надо мочить». Поэтому к следующей драке подготовились основательно, и она прошла уже с человеческими жертвами. В свалке были убиты одиннадцатилетний слобожанин и гордость всего Шанхая, отличник и действительно талантливый музыкант по кличке Пузырь.

Две эти смерти потрясли Усть-Кудеяр. К разрешению конфликта запоздало подключились менты и родительские комитеты слободской и шанхайской школ, но ситуация стабилизировалась только спустя долгие шесть или восемь месяцев, и все эти шесть или восемь месяцев не обходились без регулярных стычек с весьма тяжелыми травмами для враждующих сторон.

– Помоги мне, господи! – взмолился отец Василий и ступил в холодную воду.

Здесь по скользкой, обросшей водорослями бетонной плотине можно было перебраться на тот берег почти сухим – вода редко доходила даже до середины голени. Но следовало торопиться, и пока бывший священник торопливо шел через речку, он дважды чуть не ухнул с плотины вниз, туда, где двумя метрами ниже разбивалась о камни и брошенные строителями бетонные обломки серая речная вода.

Там впереди уже раздавался возбужденный гомон, прерываемый редкими, резкими криками. Кто-то скомандовал, кажется, Бугров, кто-то закричал…

– Во дураки! – приговаривал отец Василий на бегу. – Точно друг дружку покалечат!

Впереди в быстро наступающих сумерках уже виднелись мечущиеся по берегу фигуры. Похоже, свалка была в полном разгаре и Виктор Сергеевич ничего уже не контролировал.