Александр Тамоников - Призрак со свастикой

Немного отдохнув, двинулись в путь.

Не меньше часа брели по какому-то ущелью, пока не вышли на дорогу, там и упали на проезжую часть. Остановилась «полуторка», испуганный водитель в засаленной фуфайке начал кругами носиться вокруг них. «Это Смерш, дружище… — пробормотал Верест, с трудом хватаясь за борт. — Немедленно вези в комендатуру Креслау — ты же не хочешь к стенке уже сегодняшней ночью?»

Дорогу он не помнил вообще. Лишь отбитые бока позднее намекали, что поездка была лихаческой. Потом суетились люди на КПП, связывались по телефону с комендатурой. Прибыли служивые из комендантского взвода, снова была поездка на «козлике» по разрушенному городу. Матерящегося Окулинича повезли в госпиталь, остальных — под ясные очи подполковника Шалаева. Последний не спал, изумленно моргал воспаленными глазами, выслушивая доклад. Рапортовали вдвоем со Звягиным, безвольно растекаясь по стульям, стоять не могли. Подполковник растерянно молчал, вертел карандаш в дрожащих пальцах. Вызвал людей, чтобы отвезли «отличившихся» домой.

И снова провалы в памяти. Звягин спал как сурок, а Павел еще пытался что-то делать. Блуждал по кухне, как лунатик, потом зачем-то взялся чистить сапоги, сгрузил грязную одежду в оцинкованный таз. Линда Беккер хлопотала вокруг него, мыла, чистила, лечила царапины, потом обняла за пояс, отвела в спальню, положила рядом с собой…

В четыре часа пополудни он снова сидел в кабинете подполковника Шалаева — белый как мел. Все болело, но он держался. На лице красовались полоски пластыря. Подполковник был подавлен, осунулся, непроизвольно подергивалась жилка за скулой.

— В четыре часа утра на объект по твоим следам проникла ударная группа в количестве тридцати человек, — как-то вяло проинформировал Шалаев. — В ее составе были егеря, сотрудники НКВД, отделение разведчиков. На объекте осталась горстка немцев, они пытались сопротивляться, но быстро передумали, сдались. Захвачены несколько офицеров СС, двое успели покончить с собой… Также взяты в плен трое гражданских специалистов, постоянно проживавших на объекте… Тело Котова не нашли, извини, капитан, там все завалено, вы вовремя успели выскочить… В начале тридцатых там строили оловянный рудник, долбили шахты, штольни. В 40-м объект перестраивали под производство химического оружия, но тоже до ума не довели — вследствие проблемы транспортной доступности. В 42-м году в Лейпциге фирмой HASAG была начата разработка первых противотанковых гранатометов вермахта. Объект решили переоборудовать под производство «Панцерфауст». Работали пленные, евреи, узники польских концлагерей — позднее всех расстреляли… Объект успел проработать по назначению только год, потом его законсервировали, руководство арестовали за связи с мятежниками Штауффенберга… В начале 45-го про завод почти забыли. Идея спрятать там поезд с золотом была почти гениальна…

— Где Звягин, Павел Максимович? Его не было в квартире, когда я проснулся.

— Да все в порядке с твоим Звягиным, — раздраженно отмахнулся Шалаев. — Я распорядился перевести его в другую часть. Прибыл посыльный, забрал с вещами… Когда-нибудь спасибо скажешь. Ну, извини, что не удалось попрощаться с боевым товарищем.

— Окулинич?

— В госпитале. Выживет твой Окулинич… а там посмотрим.

— Что с поездом? — сглотнув, спросил Верест.

— Он еще спрашивает… — скривился Шалаев. — Гора, по твоей милости, рухнула, не осталось ни одного прохода, поезд похоронен внутри горы, там со всех сторон десятки метров спрессованного камня…

— Но можно же как-то пробиться с помощью техники…

— Издеваешься? — вспылил Шалаев. — Нет у нас такой техники. И в Европе нет, и в Америке. А если и есть, то как ты ее туда доставишь? Представляешь финансовые затраты на подобную операцию? Хорошо, если содержимое вагонов их окупит…

— Товарищ подполковник, мы выполнили задание, — твердо произнес Верест. — Нашли поезд. А то, что случилось далее… Я склонен верить офицеру абвера, выдававшему себя за майора Сенцова. Они бы вывезли это золото — все спланировали, имели ресурсы, возможность и, я уверен, прикрытие. Может, к союзникам, может, в один из балтийских портов… У меня не было другого выхода, Павел Максимович. Что бы вы сами сделали на моем месте?

— Мне и на своем не очень уютно, — натужно пошутил Шалаев — Черт!.. — Он откинулся на спинку стула, как-то побелел, напрягся. — Хрен бы на этот поезд — жили без него, и дальше бы прожили. Но этот проклятый Трофейный комитет… Откуда он вообще взялся?