Михаил Серегин - Притон невинностей (Сборник)

Он отложил телефон и потрепал Марину по голове:

– Опять ты за свое, маньячка! На сборы тебе три секунды. Встала-оделась, быстро!

– Как три секунды? – не поняла Марина, удивленно вглядываясь в Петра Алексеевича. – А умыться, а макияж?

– Я сказал – три секунды! – рявкнул Резник. – И без базаров, а то голая поедешь!

Надя мерзла и дрожала. Дрожала от всего сразу: от холода, от страха и от ужасных мыслей.

– Дыши медленно и глубоко, – в пятнадцатый раз монотонно повторил ей Михаил, и Надя послушно в пятнадцатый раз засопела, чтобы почти сразу же забыть об этом и подумать об основном: что же делать?

Они сидели на лавочке около девятиэтажки уже несколько часов.

Давно уже была ночь, а этому сидению окончания и не предвиделось.

Михаил сразу из клуба привез Надю к дому, где жил выслеженный им бандит. Здесь же Михаил поймал какого-то местного мальчишку, посулил ему денежку и предложил сыграть в разведчика.

Мальчишка сбегал к дому, постучал несколько раз в окно, был облаян собачонкой и соседями и вернулся с докладом: в доме никого нет.

Получив обещанную мзду, он, довольный собой и деньгами, умчался к ближайшему же ларьку покупать жвачку.

– Миша, – спросила Надя, – а что мы ждем, можно узнать?

– Я хочу убедиться, что твой дружок не удрал, поэтому будем сидеть здесь и ждать его возвращения, – ответил Михаил, закуривая сигарету. – А пока мы его ждем, – продолжил он, – расскажи-ка мне, пожалуйста, правду.

Такого поворота Надя не ожидала.

Михаил или уже что-то точно знал, или уверенно догадывался. Как было ему признаться, что она работает проституткой?

Слова про дружка Надя пропустила мимо ушей, потому что просто не поняла, о чем идет речь. Она подумала, что, возможно, Михаил выследил ее сегодня после «Солнечного», когда ее снял незнакомый клиент и она отработала в машине.

Не решаясь Михаилу ничего отвечать, Надя поступила естественно: она заплакала.

Михаил вздохнул и принялся подробно объяснять все, что ему удалось узнать и додумать. Он уже слышал про убийство Сергея Семеновича по радио и сумел сопоставить факты.

Надя слушала и удивлялась. Она уже не могла отказаться от своего прежнего поведения, и ей пришлось соглашаться с тем, к чему она не имела никакого отношения.

Сочиненная ею самой сказочка про себя и про Михаила зажила своей жизнью и своими законами. -…и вот теперь я хочу знать, – закончил Михаил, – ты из одной с ними банды, да?

– Нет, ты что! – Надя испугалась, потому что быть бандиткой вовсе не лучше, чем быть проституткой. – Я не знакома с этим парнем, клянусь тебе!

Она честно округлила глаза и прижала ладони к груди.

– Зачем же он напал на тебя? Он что, дурак? Не похоже. – Михаил не мог Наде ни верить, ни не верить.

Ему очень хотелось, чтобы она на самом деле не была знакома с бандитом, ведь тогда могло получиться то, к чему он так старательно подготовился.

Надя снова заплакала, будучи не в силах придумать что-нибудь правдоподобное. Она залепетала, что так получилось, что она любит Михаила, что она не хотела, что это не нарочно…

Услышав от Нади признание, как она пряталась в ванной, Михаил выдохнул с облегчением.

– Так, значит, ты была любовницей этого мужика? – спросил он.

Надя молча кивнула.

Михаил рассмеялся и поцеловал Надю в щеку. Надя, всхлипнув, обняла его, начала целовать и шептать всякие красивые слова.

– Ну, ну, успокойся, пожалуйста. – Михаил мягко отстранил Надю.

Ему нужно было спешить, чтобы посвятить ее в подробности своего плана.

Когда Надя услышала, что именно он хочет от нее, она пришла в полнейший ужас и отчаянно замотала головой:

– Нет, нет, ты что? Я боюсь!

Михаил щелчком отбросил окурок прочь, закурил новую сигарету и подумал, что, пожалуй, придется применить тяжелую артиллерию. Иначе нам удачи не видать.

Он обнял Надю за плечи, привлек ее к себе и нежно прошептал:

– Я люблю тебя, девочка моя.

Валерий пожелал счастливого пути шоферюге, докатившему его почти до дома, и направился к ларьку.

Последние несколько дней вышли такими нервными, что настоятельно требовалось восстановиться.

Полное восстановление сил происходит только после ста пятидесяти граммов водки и крепкого сна без визжащего будильника в конце.

Как бы там с кассетами ни получилось, а все равно отдых – первейшее дело, а то нервы и так уже ни к черту, а заботам пока конца не видно.

Неврастеникам же хорошо удаются только самоубийства, и больше ничего.