Михаил Серегин - Девушка без тормозов

– У тебя-то самой есть хоть какая-нибудь идея? – спросил Николаев после минутной паузы, в течение которой я хорошо чувствовала его растерянность.

«Да уж не то, что у тебя! – раздраженно подумала я. – "Охрану вызвать!" – все твои идеи!»

– Лаптева можно прижать только в том случае, если он ничего не заподозрит и поверит, что его план полностью удался, – сказала я вслух. – То есть, что я убит? – задумчиво уточнил Николаев. – Как-то странно представлять себя мертвым… Непривычно как-то…

– А этого и не требуется, – он меня раздражал все больше. – Достаточно, если Лаптев в это поверит… Как только он поверит, он раскроет свои планы. Но они будут опираться на дезинформацию, которую мы сейчас ему организуем, поэтому тебе будет легко ее расстроить и заманить Лаптева в ловушку…

– Послушай…

Он подошел ко мне, взял пальцами за подбородок, провел рукой по шее…

– Чем мы только ни занимались с тобой на яхте, а вот в шахматы так и не сыграли… Я и не предполагал у тебя таких способностей…

– Я вовсе не умею играть в шахматы… – перебила я. – Даже правил не знаю. Знаю только, что там есть главные фигуры, ну и мелочь всякая, пешки.

– Я тебя научу, – многозначительно пообещал он. – Правила игры одинаковы для всех – и для главных фигур, и для пешек. И это главное, потому что они играют на одном поле… Мне нравится твой план. Мы подыграем Лаптеву. Все. Иди, докладывай ему, что задание выполнила… Что я мертв. А здесь я сам разберусь…

Как я и предполагала, Долговязый уже сильно нервничал и мерил приемную ногами. Едва только я начала открывать дверь, он ринулся в кабинет, чуть не сбив меня с ног. Конечно, я немного утрирую, и со стороны не особенно было заметно, как он очень спешил попасть в кабинет непосредственно после меня. Он чуть было не столкнулся со мной в двери, и его улыбка, которую видно было только мне и которая была адресована только мне, светилась откровенной злобой. От пылкой увлеченности мной, которую он недавно так активно, но слишком уж пошло изображал в приемной, не осталось даже легкого следа…

«Иди, голубчик! – мысленно я его напутствовала. – Там тебя встретят, как родного…»

Я знала, что за дверью кабинета стоит Николаев с занесенной над головой тяжелой металлической вазой, преподнесенной его фирме в качестве первого приза за победу в каком-то конкурсе рекламных агентств. Увесистая такая ваза, монолитная.

Долговязый буквально протиснулся мимо меня в кабинет. Я с беспокойством отметила, что правую руку он держал за бортом пиджака.

«Что, если Николаев с ним не справится?» – мелькнула у меня паническая мысль.

Дверь за долговязым закрылась. Никакого крика или выстрела, вообще никакого звука я не услышала. Но по приемной я шла на негнущихся, каких-то ватных ногах, практически не чувствуя их. И только подойдя уже к выходу в коридор, поняла, что все, слава богу, прошло благополучно. Долговязый не выскочил в коридор с испуганным истошным криком: «Задержите эту девушку!», или «Убийца!», или еще с каким-нибудь в этом роде…

Еще я успела услышать, как у секретарши раздался сигнал вызова внутренней связи и она, сняв трубку, сказала: «Да, Юрий Николаевич…»

Облегченно вздохнув, я вышла в коридор. Нужно было спешить к Лаптеву…

У Лаптева я была уже минут через десять. Как только я вошла к нему в кабинет, он посмотрел на меня с раздраженным недоумением и сразу же, ничего не спрашивая, не задавая никаких вопросов, потянулся за телефонной трубкой. Видно было, что он меня не ждал и мое появление его заметно напрягло.

Набрав номер и спросив Николаева, Лаптев выслушал ответ секретарши. Мне не было слышно, что она говорит, но я знала – ответ подсказывает ей сам Николаев. Не нужно обладать богатой фантазией, чтобы представить, что говорила секретарша. Наверняка она сообщила взволнованным голосом, что на президента фирмы совершено покушение и сейчас он находится в больнице. Если у вас срочное дело, обратитесь к помощнику такому-то…

Я внимательно следила за Лаптевым, пока он говорил с секретаршей. Когда он клал трубку, он был явно удовлетворен, хотя и не понимал пока, каким образом мне удалось уйти из приемной Николаева, ведь Долговязый, если я правильно поняла их план, должен был выстрелить, не дав мне сделать и трех шагов к выходу. Вероятно, вмешались какие-то обстоятельства и Долговязый на месте скорректировал свои действия. Но так или иначе, а дело сделано, это ему сейчас подтвердила секретарша. И Лаптев был удовлетворен. Настолько удовлетворен, что его вечно мрачную физиономию осветило какое-то странное подобие улыбки. Впечатление было жутковатое.