Михаил Серегин - Основной инстинкт

– Понима-а-ю… – протянула Вера, хотя поняла совсем не много. – Там, в метро, когда я тебя увидела, тебе грозила опасность?

– Да, – просто ответил Виктор, словно речь шла о пустяке. – Она всегда мне грозит, но тогда я слишком устал. Я не спал трое суток, и в каждую минуту меня могли обнаружить и уничтожить. Слишком много людей шли по моему следу.

– У тебя очень опасная работа, – согласилась Вера. – А ты мне скажешь, какое у тебя звание? Ведь есть же у тебя какое-нибудь звание? Не рядовой же ты? Ты наверняка – офицер! Я угадала?

– Угадала! – засмеялся Виктор. – Только учти, что я тебе ничего о своей работе не говорил, а еще лучше, тут же забудь об этом. Я соприкасаюсь с такими тайнами, любая из которых может стоить жизни… Я для тебя всего лишь мужчина, а ты женщина, которая мне нравится. Тебя устраивает такой расклад?

– Отличный расклад! – ответила Вера, прижимаясь к нему. – А ты знаешь, кто я?

– О тебе я ничего не знаю, – ответил Виктор, – но я все знаю о твоем теле.

– И что же ты о нем знаешь? – спросила Вера, решив, что не стоит сейчас сообщать Виктору, что она проститутка, – кто знает, как он на это отреагирует? – Расскажи мне, что ты знаешь о моем теле.

– Не будем останавливаться на подробностях, – улыбнулся Виктор. – Я скажу самое главное: твое тело хочет меня…

– Ты прав, – прошептала Вера.

Виктор обнял ее, перекатился на спину, и она оказалась лежащей на нем. Его руки гладили ее спину, опускались ниже, на бедра и ягодицы, и у нее мурашки бежали по плечам от его прикосновений.

– Я хочу тебя, – прошептала Вера ему в самое ухо и села на него верхом.

Он положил ладони на ее грудь, и она задвигалась, заизвивалась, чувствуя в себе его восхитительно упругий член. Виктор смотрел прямо ей в глаза, и она тонула в той пустоте, которую они излучали. Сейчас это ее нисколько не пугало. Она терпеть не могла, когда в постели мужики проявляли интеллект или, не дай бог, высокие моральные качества. Какие, к черту, моральные качества, какой интеллект, когда она сейчас просто самка, которая ничего, кроме своего самца, не видит и знать ни о чем не хочет!

…Неизвестно, сколько бы еще она продержала Виктора в постели, если бы не раздался стук в дверь. Взглянув на часы, Верка в ужасе вскочила – уже половина двенадцатого. Она совсем забыла, что вынос тела умершей матери она назначила на двенадцать.

Пришлось спешно одеваться и бежать к двери. Там и в самом деле толпились на лестничной площадке недоумевающие «братья милосердия».

Виктор наотрез отказался ехать на кладбище, сославшись на то, что ему нужно срочно идти на важную встречу со своим начальником.

Вера взяла с него слово, что он вернется, как только освободится, вручила ему вторые ключи от квартиры, которые с тех пор, как мать перестала выходить, оказались не нужны, и отправилась на кладбище, провожать мать в полном одиночестве.

Но ей уже не было грустно от этого, не было обидно за мать. То, чем они занимались с Виктором в соседней комнате в последние часы пребывания матери дома, представлялось Вере каким-то древним ритуалом, совершив который она должным образом простилась с матерью, и теперь душа той не будет страдать, радуясь за дочь, обретшую наконец своего долгожданного мужчину.

В том, что Виктор ее мужчина, Вера теперь не сомневалась.

Она приехала с кладбища тихая и задумчивая.

Виктор обрадовал ее своим приходом буквально через час после того, как появилась она, но пришел сумрачный и раздраженный.

– Встреча не состоялась. Этот седой негодяй промотал меня зря, а сам не пришел, – объяснил он. – Он в последнее время совсем обнаглел…

– Кто? – осторожно поинтересовалась Вера, надеясь, что Виктор скажет хоть чуть-чуть больше.

– Седой! – раздраженно бросил Виктор. – Он свихнулся на осторожности! А там чисто было, ни души!.. Сиди теперь, жди опять, когда позвонит. Терпеть этого не могу.

«Седой! – отметила про себя Вера. – Это и есть его начальник? Интересно. Они, оказывается, друг друга не по именам и не по званиям называют, а по кличкам. А какая, интересно, кличка у Виктора?»

– Виктор, – сказала она. – А как тебя этот твой Седой называет? У тебя есть кличка?

Виктор посмотрел на нее с недоумением, которое постепенно сменилось непроницаемой маской, словно он защищался от ее попыток проникнуть дальше той черты, которую он для нее определил.

– У меня есть кличка, – ответил он. – Но тебе она не понравится. Да и называть меня ею ты не должна. Это только для тех, кто меня знает… По работе, – добавил он. Она мало что поняла из его объяснения.– Зови меня Виктором, – продолжил он. – Так мне больше нравится.