Михаил Серегин - Основной инстинкт

Голос матери заполнял все ее сознание, душил ее волю и требовал от нее подчинения. Вера закрыла уши руками, но он все продолжал звучать.

– Замолчи! – закричала она. – Я не хочу тебя слушать! Ты умерла!

Крик заглушил голос матери, и Вера с недоумением оглянулась вокруг. Как много в этой квартире вещей матери. Куда ни посмотришь, взгляд везде натыкается на ее незримое присутствие. Мать заполняла собой всю квартиру, не хотела из нее уходить.

Вера вдруг разозлилась.

– Ну, нет! – сказала она. – Ты умерла! Я заставлю тебя в это поверить!

Кому она это говорила? Себе или умершей матери?

Вера решительно подошла к окну и распахнула обе створки.

Первым в окно отправился старый ламповый еще радиоприемник, который мать хранила как напоминание о Московском фестивале молодежи и студентов. Приемник ей подарил какой-то негр из Камеруна, который был совершенно очарован ею и уговаривал выйти за него замуж и отправиться вместе с ним в Африку. Приемник глухо бухнул о газон под окнами квартиры и напомнил о себе треском деревянного корпуса.

Вера распахнула шкаф в комнате матери и принялась выбрасывать в окно одно за другим материны платья. Она плохо понимала, что делает, но ясно ощущала, что это с ее стороны бунт против чего-то устоявшегося и незыблемого.

С каждой выброшенной в окно вещью ей становилось легче. Мать помалкивала в гробу, не напоминая о себе и даже не открывая глаз, чтобы взглянуть, как дочь расправляется с ее имуществом…

Рассвет застал Веру сидящей перед гробом матери на единственном оставшемся в ее комнате стуле перед пустым, распахнутым настежь шкафом. Руки ее были устало опущены, голова упала на грудь.

Вера спала. Мать в гробу молчала.

Вынос тела был назначен на двенадцать. Он пришел в десять.

Вера с утра сидела с открытой дверью, прислушивалась к шагам в подъезде, но шаги каждый раз удалялись от двери ее квартиры. Ей ни разу не пришлось вставать от гроба матери, чтобы встретить того, кто пришел проститься с покойницей.

Вера сидела напротив двери в комнату и увидела его сразу, едва он появился в дверном проеме. Он вошел и остановился возле гроба, в котором лежала женщина, которой он помог умереть. Она лежала точно так же, как и вчера, когда еще была жива, только глаза ее были теперь закрыты. Ее нос еще больше заострился, кожа обтянула лицо и изменила цвет – лицо было теперь зеленовато-серым, неживым. Руки, сложенные на груди, были такого же цвета, их тоже обтягивала ссохшаяся морщинистая кожа.

Вера сидела рядом в черном платье и черной косынке, держала в руках черный платок. Все это она нашла у матери в шкафу, когда выбрасывала его содержимое в окно. Черное траурное одеяние она не выбросила, а решила надеть. Может быть, мать его купила специально для того, чтобы дочь проводила ее именно в нем. Вера решила выполнить хотя бы эту невысказанную волю матери.

От его неожиданного появления Верка растерялась и обрадовалась. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых не было ни тени скорби по умершей матери. Если что и омрачало ее сегодняшний тихий праздник прощания с матерью, так это пренебрежение, которое проявили к покойнице ее многочисленные знакомые. Она поднялась и подошла к мужчине, который был единственным человеком, который пришел вместе с ней проводить мать.

– Никто не захотел проститься с ней, – сказала Вера. – Только мы с тобой.

Это «мы с тобой» прозвучало органично, без всякого вызова или претензии. Смерть матери и в самом деле объединила их. Вера не заявляла этими словами никаких прав на него, и он это понял.

Он положил руки ей на плечи и наклонился к ее лицу.

– Мне нравится этот запах, – сказал он. – Твой запах. У него есть название?

– «Indian Summer», – улыбнулась Вера. – «Индейское лето».

Вера представила себя женщиной индейского племени, встретившей своего воина-индейца, вернувшегося к ней после жестокой схватки с бледнолицыми врагами. Нет, лучше с злобным и коварным соседним индейским племенем охотников за скальпами. Она хорошо помнила фильмы про индейцев, в которых главные герои всегда были молчаливы, спокойны, сильны и всегда побеждали своих врагов… Он, этот мужчина, был очень похож на индейского вождя – такой же спокойный и молчаливый. Только лицо совсем не индейское, типично русское… А в самом деле, кто его враги?

– Тебе грозит опасность? – спросила она. – Тебя хотят убить?

– Тебе незачем об этом знать, – ответил он.