Валерий Рощин - Ложный флаг (Предательская западня)

– Тоже мне – воины, – скривившись, приглушенно прошептал он.

За подобный проступок в соединении Ризвана Абдуллаева наказывали нещадно. И не помогли бы никакие оправдания: дескать, здесь не Ичкерия, а союзная страна; федералы остались за перевалом; все устали…

Усман поднял небольшой камешек, чтобы запустить им в грузина, но вдруг замер – один из пленников внезапно приподнялся и потянулся рукой к "валу", аккуратно прислоненному к камню, рядом с которым клевал носом Давид…

Ладонь одноглазого моментально нащупала автомат.

– Эй! – негромко окликнул он здоровяка.

Тот медленно обернулся, увидел направленный на него ствол, опустил руку и лег на место.

Маленький камешек описал дугу над костром и тюкнулся по опущенной голове горе-дозорного. Встрепенувшись и шумно выдохнув, грузин очумело глянул влево, вправо… и сызнова полез в карман за сигаретами.

А Усман еще долго ощущал на себе выжидающий взгляд здоровяка-спецназовца…

Второй раз они повстречались спустя полтора часа после резни на проселочной дороге.

Остаткам чеченского отряда тогда вновь не повезло – подоспевшие спецназовцы блокировали небольшой лесок. Окружив, загнали плотным огнем в балку и долбили из всех видов оружия, пока… Одним словом, через полтора часа из балки с поднятыми руками вышли только двое: Усман и Вахид Габаров. Тот самый Габаров, что полосовал русским глотки.

Избив обоих, обозленные бойцы спецназа притащили их на тот же проселок, где лежали трупы их товарищей. Возле одной из боевых машин оказывали помощь раненному здоровяку, жизнь которого недавно висела на волоске.

Завидев пленных, он поднялся, покачиваясь, подошел; пристально посмотрел на Габарова… Затем молча выхватил из грудных ножен ближайшего бойца кинжал, обхватил голову Вахида и одним движением распорол ему шею. От левого уха до правого. А, отбросив обмякшее тело, двинулся к Касаеву…

В ту минуту Усман уже мысленно читал молитву; думал все – конец. Однако мужик с перебинтованным торсом устало произнес:

– Этот в казни не участвовал. Связать его. В Ханкале передадим местным силовикам…

Потом был долгий и тряский путь до Ханкалы. Мрачный Касаев вздыхал, морщился от боли в туго стянутых веревками руках и дивился зигзагам капризной судьбы. Выходило, успей Габаров на дороге лишить жизни всех четверых неверных, и некому было бы вступиться – разъяренные гибелью сослуживцев спецназовцы, не стали бы разбираться, не пощадили бы…

В Ханкале его и в самом деле передали представителям грозненской милиции. Ну а потом, по дороге в СИЗО он повстречал давнего знакомца в милицейской форме. С ним и договорился; он и помог за приличную сумму снова обрести свободу.

Италия. Рим. 21 мая

Вглядываясь через лобовое стекло автомобиля в освещенную желтым фонарным светом улицу, Сашка отрывисто прошептал:

– Зэ-знаешь, когда я потерял веру в большое, сэ-светлое, чистое?

Артур почувствовал, насколько взволнован и неспокоен друг. Должно быть, и дурацкие вопросы свои задает неспроста – хочет отвлечься, снять внутреннее напряжение. Дорохов и сам ощущал схожесть нынешней ситуации с теми, что частенько приключались в Чечне: та же неизвестность, тот же накал, аналогичная значимость для положительного исхода каждой маломальской детали. Обоим снова приходилось переживать за Ирину, которой отводилась первейшая роль в разработанной операции…