Андрей Константинов - Мусорщик

Завороженный, Зверев смотрел не отрываясь, и зло шипела зажженная зажигалка в правой руке… А Настя остановилась на пороге и посмотрела на небо. Затем обвела взглядом улицу и улыбнулась… В этой женщине был шарм… Все было в этой женщине… предавшей его.

Раскалившаяся зажигалка обожгла руку, и Зверев выругался. Наваждение прошло. Тихорецкая повесила на плечо сумочку на длинном ремне и пошла к автостоянке. Сашка понял, что и сарафан у Насти не тот… от Парфеновой или от Юдашкина… и бусы не коралловые, а — вероятно — рубиновые.

По улице прокатился вихрь, вздымая пыль, взвихривая тополиный пух. Гроза приближалась. Настя подошла к серебристому «мерседесу», вынула из сумочки брелок… «Мерседес» — «жопа чемоданом» — дважды мигнул габаритами.

Обнорский пустил движок. По крыше забарабанили крупные капли дождя. «Мерс» задом выкатился со стоянки и проехал мимо «нивы». Обнорский пропустил пару автомобилей и двинулся следом. Дождь мгновенно превратился в тропический ливень, автомобили включали фары и дворники.

— Куда едем? — спросил Зверев.

— За мадам Анастасией, — ответил Обнорский.:

— Зачем?

— Хочу тебе кое-что показать, Саша. Если, конечно, удастся.

Сашка пожал плечами, поднял с коврика зажигалку. Она была еще теплой. Чиркнул, но зажигалка только фыркнула и зашипела. Он выбросил ее в окно, в потоки воды.

Ехали недолго, минут восемь. Лил дождь, и все время гремело. Настин «мерс» заложил лихой левый поворот и въехал на стоянку перед рестораном.

— Заведеньице неброское, — прокомментировал Обнорский, — но весьма респектабельное… Смотри!

«Мерседес» остановился рядом с темно-синим «вольво». Погасли фары, замерла лапа дворника. Приоткрылась дверца. Одновременно распахнулась дверь «вольво», и упруго раскрылся большой черный зонт. Из салона Настя шагнула под защиту зонта, который держал в руке молодой мужчина в костюме, галстуке, с фатовскими усишками. Все это выглядело как-то по-киношному. Зверев не хотел на это смотреть, но смотрел. Он видел, как Настя прижалась к мужчине с усами. Видел, как он слегка наклонился и что-то шепнул Насте в ушко с горящей рубиновой серьгой, а она улыбнулась. Он еще что-то сказал, и она засмеялась. Из-за расстояния и шума дождя Сашка не мог слышать этого смеха, но он слышал! Было очень больно… Было мучительно больно.

Зверев смотрел не отрываясь. Но зонт вдруг качнулся, наклонился и скрыл лица Насти и ее визави.

Мужчина и женщина, укрытые черной блестящей ширмой зонта, повернулись и двинулись ко входу в ресторан. По улице прокатился хлесткий раскат грома. Запищала где-то рядом автомобильная сигнализация. Хлопнула дверь с зеркальным стеклом, поглотила Настю и ее спутника.

— Что это за гусь? — спросил Зверев.

— Это? Это Настин трахаль… Вице-мэр Миша Малевич. Очень перспективный чиновник, друг Рыжего. Говорят, далеко пойдет.

Неожиданно Зверев рассмеялся.

В зале было всего восемь столиков. Заняты оказались два. Теплились свечи в керамических подсвечниках, звучала музыка из «Волшебной флейты» Моцарта.

Навстречу Анастасии Тихорецкой и Малевичу уже спешил мэтр. Он улыбался, но не по-халдейски, а с достоинством. Поговаривали, что в молодости мэтр отсидел за растление малолеток. Однако это никак не перечеркивало знание шести языков и безусловное обаяние. Да, мэтр улыбался с достоинством.

— Добрый день, — сказал он, приближаясь. — Добрый день, драгоценная Анастасия Михайловна. Я всегда искренне рад вас видеть… Добрый день, Михаил Львович.

— Что же в нем доброго, Игорь Сергеевич? — с улыбкой ответила Настя. — Ужас какой-то творится на улице… потоп!

— Секунду! — сказал мэтр. — Сейчас я угадаю… У вас сегодня настроение «божоле».

— Не угадали, — рассмеялась Настя. — Но… пусть будет «божоле».

— Ай-я-я-й, — горестно покачал головой Игорь Сергеевич, — не угадал. Никогда, Анастасия Михална, я не встречал более загадочной и непредсказуемой женщины…

— Я тоже, — ответила, сверкнув глазами, Настя. Вице-мэр улыбнулся. Когда мэтр удалился, и они сели за столик, Малевич спросил:

— Какое же у тебя сегодня настроение, Настя?

— Ты хочешь знать?

— Конечно.

— Сейчас узнаешь, вице-губернатор, — произнесла она.

Через пару секунд Малевич ощутил узкую Настану ступню у себя между ног.

— Настя! — шепнул он изумленно.

— Что, дорогой? — спросила она, глядя невинно. Нагая ступня прижималась, двигалась ритмично. Вице-губернатор ощутил, как в паху разливается горячая волна.