Андрей Константинов - Мусорщик

— Анатолий Борисович, — перебила Тихорецкая довольно бесцеремонно, — дело в том, что нам необходимо встретиться лично. Я готова вылететь в Москву в любое время.

Рыжий снова задумался, но теперь пауза уже не казалась Насте зловещей. Она твердо поверила: все будет хорошо.

— Наверно, Настя, вам нет смысла лететь в столицу. Завтра я сам буду в Питере… Девять дней Мишке.

— Да-да, — быстро сказала она, — я помню. Как мы с вами встретимся?

— Запишите телефон. — И Рыжий продиктовал семь цифр. — Это телефон моего помощника, но он всегда находится рядом со мной. Так что связь будет оперативной. Помощника зовут Геннадий, он будет предупрежден. После полудня звоните.

— Спасибо. Я все записала и поняла.

— До завтра, Анастасия. Уверены, что вам не требуется охрана?

— Спасибо, нет. Все будет хорошо. До завтра, Анатолий Борисович.

Визит Рыжего в Санкт-Петербург носил неофициальный характер. Но в Пулкове все равно стала собираться журналистская братия… Обломилось им! Анатолий Борисович сел в джип прямо на летном поле. Кортеж, вспыхивая мигалками, покинул аэропорт, минуя зоркие объективы телевизионщиков.

Среди встречающих Рыжего у трапа самолета были и официальные лица из администрации города… Но и им обломилось. В джип к Рыжему сели двое сотрудников его «контрразведки». По дороге они сделали короткий доклад по «делу Малевича». Надо признать честно: работали они не худо. Разумеется, собранная ими информация никак не позволяла пойти дальше построения версии. Но даже версия выглядела весьма убедительно.

Кортеж Рыжего мчался по Московскому проспекту, когда у помощника Анатолия Борисовича запиликал сотовый.

— Слушаю, — сказа! Геннадий. — Да… да, здравствуйте, Анастасия. Да, конечно, передаю трубку.

Рыжий говорил с Тихорецкой чуть более сорока секунд. Насте была назначена встреча в одной из резиденций на Каменном острове.

— Вот ведь сука какая! — сказал Рыжий, когда закончил разговор.

Виктор Чайковский привычно рисовал Гувда. За годы службы он нарисовал сотни изображений этого чудовища. Образ оставался практически неизменным, за исключением деталей… Детали, однако, не меняли сути. Чудовище продолжало жрать людей. Рожденное для борьбы с преступностью, оно давно забыло о своем назначении. Оно давно уже удовлетворяло только свои собственные потребности.

В последние годы в меню Гувда вошло новое блюдо. Называлось оно — «спонсорская помощь». Класс легализовавшихся ворюг начал подкармливать Гувда с руки, и чудовище радостно повизгивало и лизало дающую ладонь. Виляло свиным хвостом перед хозяевами — березовскими, гусинскими, рыжими, абрамовичами… В каждом регионе, области, городке или поселке находился свой кормилец-поилец, отец родной. Он давал подачку и указывал, кого можно жрать, а кого нельзя.

Сегодня майору Чайковскому не рисовалось. Он ждал визитера, которого видеть вовсе не хотел. Но и отказаться от встречи он тоже не мог… Майор скомкал лист бумаги и швырнул его в корзину. В дверь постучали. Виктор Федорович посмотрел на часы: точен он, однако! — и сказал:

— Войдите.

В кабинет вошел Обнорский. Повисла пауза. Тяжелая, как туберкулезная отрыжка Гувда.

— Проходите, Андрей Викторович, — суховато сказал Чайковский.

— Благодарю, Виктор Федорович.

Обнорский вошел в кабинет, сел на шаткий стул напротив старшего оперуполномоченного. Посидели, помолчали, приглядываясь друг к другу. Третьим в кабинете незримо присутствовал Гувд. Он выбирал, кого сожрать.

— Из вашего, Обнорский, звонка я не совсем понял, что вам от меня нужно, — сказал Чайковский.

— Поговорить. Задать несколько вопросов. Чайковский усмехнулся:

— Интервью?

— Да бросьте вы, Виктор Федорыч. Какое, к черту, интервью? Но вопросы, которые хотелось бы разъяснить, есть.

— Спрашивайте.

— Предлагаю поговорить в другом месте… менее официальном.

— Это где же?

— Да вон — напротив вас кафешка. Там, кстати, еще один человек вас ожидает. У него тоже вопросы.

Чайковский изумленно вскинул брови:

— Это что же — разборка?

— Помилуйте! Какая может быть разборка? Вы — офицер милиции, я журналист… Да и кафе в десяти метрах от входа в ваше учреждение. Чего вам опасаться?

— Ну пойдем поговорим, — ответил Чайковский, вставая.

Он открыл сейф, достал и демонстративно сунул в оперативную кобуру ПМ… Обнорский усмехнулся.

Они вышли из помещения РУВД, пересекли улицу и вошли в маленькое уютное кафе. После залитой солнцем улицы сначала показалось — темновато… В дальнем углу сидел за столиком Зверев. Луч света отражался от чистого, влажного кафельного пола, бросал зайчики… Гувд, подумал Чайковский, не любит солнечных зайчиков. Но очень любит продажных ментов.