Сергей Зверев - Любовь Жигана

У него было подозрение, что Серж просто заговаривает ему зубы, специально нагружая непонятной для Константина информацией, чтобы создать определенное распределение ролей. И не ошибся.

Серж попросил-таки продать ему половину своих акций. Это означало, что он готов выложить за них немалую сумму, и Константин поразился, что Серж, у которого лишней копейки еще совсем недавно не было, вдруг так разбогател. Конечно же, Константин понял, что салон, построенный на его деньги, уже приносит огромную прибыль, а в будущем будет приносить еще больше.

И все же он сделал то, о чем просил его Серж. Не столько потому, что испытывал признательность за удачно проведенную операцию, хотя Константин уже вложил в салон Сержа пятьсот тысяч долларов из своих личных денег. Он согласился на продажу контрольного пакета потому, что не хотел вновь проходить путь, который уже прошел.

Константин знал точно, что деньги, чем больше их становится, тем больше забирают власть над человеком. Он не хотел становиться врагом Сержа, а это неизбежно произошло бы, если бы Константин не согласился выполнить настоятельную просьбу Сержа. Через какое-то время Серж вновь обратится к нему с предложением выкупить у Константина оставшиеся акции. Возможно, не скоро, но это обязательно произойдет. И Константин опять согласится.

Потому что понимает, что и Серж стремится стать единственным хозяином своего салона не из-за денег, а для того, чтобы ощущать полную свободу, полную независимость от Константина, который сейчас имел возможность влиять на его решения.

Константина меньше всего сейчас интересовала возможность зарабатывать деньги. Он знал, что это он умеет, он уже убедился на собственном опыте, что может заработать столько, сколько ему будет нужно.

Он чувствовал трудно преодолимую потребность перебороть свой страх перед людьми, от которых вынужден скрывать свое настоящее лицо…

Когда Константин увидел Наташу после операции, он не мог найти даже намека на родимое пятно на ее лице, от которого она испытывала неуверенность и существование которого мешало ее жизненным планам. Ее лицо стало идеально чистым.

Наташа была возбуждена и полна энергии. Константин казался ей добрым гением, встретившимся на ее пути. Она не вспоминала о своем идеале мужчины, когда думала о нем. Он был совсем не идеальной фигурой. Он был живым и вполне конкретным человеком, который помог ей избавиться от комплекса неполноценности и обрести уверенность в своих силах и возможностях.

Спустя каких-нибудь пару недель ее утвердили в качестве ведущей передачи. Она была счастлива и с головой ушла в подготовку цикла передач, которые должны были выходить каждую неделю по четвергам, правда, в неудачное дневное время. Но это был закон для любой новой передачи, ее всегда ставили на неудобное для зрителей время, и только после того, как ее рейтинг повышался и она становилась популярной, перемещали в сетке вещания на более удобное, вечернее, время.

Со спонсорами у Наташи проблем не было. Сама тема передачи – светская хроника – создавала так называемый рекламный повод для того, чтобы вытащить на экран многих из тех, кто готов был платить большие деньги за то, чтобы появиться на экране.

Среди героев ее первых программ были и звезды эстрады, и политики, и министры, и руководители предприятий, и коммерсанты, и…

Словом, ей пришлось интенсивно поработать, чтобы создать необходимый запас программ, с которыми можно было выходить в эфир, не опасаясь, что после первой передачи возникнет пауза.

А нравы, царившие на телевидении, она хорошо знала. Конкуренция среди авторских программ здесь существовала, пожалуй, еще более жесткая, чем в коммерции. Коллеги, каждый из которых оказывался конкурентом, стоило тебе только заявить новый проект, ставили палки в колеса с откровенностью базарных торговок, дерущихся за выгодное место возле ворот рынка.

Но с этим ничего нельзя было поделать – таковы были условия работы.

И все же не все так гладко было в жизни Наташи с Кириллом, как ей хотелось бы. Временами на него нападало оцепенение, которое ей не удавалось прогнать ни ласками, ни обидой, ни криком. Он замыкался и становился чужим, словно кто – то воскресал в его памяти, словно ему вновь открывалась какая-то жизнь, в которой ей, Наташе, не было места.

Кого он вспоминал? Убитого бандитами брата? Или, может быть, женщину, которая так сильно засела в его памяти, что Наташе не удается ее оттуда изгнать? Это было бы самое неприятное.