Фридрих Незнанский - Дорогие девушки

— Я тоже подумал о чем-то подобном, — задумчиво произнес Плетнев.

— Подобьем итоги, — сказал Турецкий. — Марина Соловьева вступила в переписку с извращенцем. Возможно, хотела вытряхнуть из него побольше денег. А может быть, руководствовалась другими целями.

— Какими, например? — поинтересовался Плетнев.

Александр Борисович пожал плечами:

— Поди знай.

— А по-моему, Марина Соловьева… или как там ее зовут на самом деле… заурядная аферистка. Вернее — незаурядная, но все равно аферистка. Либо она хотела выкачать из этого Агрария денег через постель, либо…

Турецкий с любопытством посмотрел на Плетнева.

— Либо что?

— Либо она хотела его шантажировать, — сказал Плетнев. Допустим, она подыгрывает ему в постели, провоцирует его на грубость. Аграрий входит в раж, наносит Марине побои. Она снимает это на видеокамеру. Потом фиксирует побои у врача. И все — дело сделано! Можно доить парня сколько душе угодно. А если он еще и женат, то это вообще «золотое дно».

Александр Борисович смотрел на коллегу с сомнением.

— Что, разве плохая версия? — спросил, пожимая плечами, Плетнев.

— Версия хорошая, но как-то плохо вяжется с образом Марины Соловьевой.

Плетнев усмехнулся.

— А ты какой образ имеешь в виду? У нее ведь их множество. Помните, как лихо она обвела меня вокруг пальца? А ведь я, в некотором роде, профессионал. Что уж говорить про этого извращенца.

— Если все так, как ты говоришь, то жизнь девушки в опасности, — мрачно дымя сигаретой, произнес Александр Борисович.

Плетнев покачал головой.

— Не думаю. Если она будет вести себя разумно, то ничего страшного не случится. Мужику всегда легче откупиться, чем… — Плетнев замолчал, увидев, как побледнело лицо Турецкого.

— Дай-то Бог, Антон, дай-то Бог, — тихо проговорил Александр Борисович.

Плетнев искоса поглядывал на коллегу и недоумевал. Турецкий вел себя более чем странно. Он явно что-то утаивал или, как минимум, не договаривал. К тому же Антона поражало отношение Александра Борисовича к делу Соловьевой. Слишком уж близко к сердцу он его принимал, слишком уж лично к нему относился. Тогда как для самого Плетнева это был «бизнесе и ничего лишнего». Если бы Шилова не заплатила за поиски Марины, он бы, ясное дело, пальцем о палец не ударил.

Странный человек этот Турецкий. У него жена подала на развод, а он озабочен судьбой какой-то проститутки. Пусть даже она не совсем проститутка. Да черт ее знает, кто она вообще такая! Плетнев понял, что опять зол на Турецкого.

Он натянуто усмехнулся и спросил:

— Ну? Что будем делать?

— Искать, — коротко ответил Александр Борисович.

Плетнев свернул картинку, и на экране монитора появилась страничка под названием «Личный журнал пилота Пирса».

Турецкий бросил рассеянный взгляд на экран, прищурился, пробежал глазами по тексту и мрачно усмехнулся.

— Забавно, — проворчал он. — И все-таки не понимаю я нынешних «хакеров» да «юзеров».

— Ты о ком? — не понял Плетнев.

— Да вот об этом. — Турецкий кивнул на экран. — К примеру, что это за «пилот Пирс»?

Плетнев повернулся к компьютеру.

— Не знаю. Просто просматривал «живые журналы» и наткнулся на этот. Надо же знать, чем живет нынешняя молодежь.

— Молодежь? Да, судя по анкете, этот парень — готовый маньяк. Посмотри, какие обширные у него интересы.

Турецкий ткнул пальцем в монитор, где в графе «Интересы пользователя» значилось следующее:

«Розенкрейцеры, инцест, национализм, антиглобализм, тьма, гибель, извращения, любовь, фантастика, арийцы, некрофилия, оргии, вера, неверие, астрология, порнографические истории, садизм, „Армия любовников“, эротические темы, оккультный тантризм, рок, орки, мания, антропология, Ницше».

— Ну и что? — пожал плечами Плетнев.

— По-твоему, это нормально? — удивился Александр Борисович. — Только посмотри, какая каша царит в головах у этих «юзеров». Тут тебе и инцест, и Ницше, и даже какой-то оккультный тантризм. Кстати, что такое орки?

— Не что, а кто. Это из фильма «Властелин колец» — чудовища, порожденные тьмой.

— Так я и думал, — кивнул Александр Борисович. — Извини за резкость, но все-таки Интернет — это огромная помойная яма. Рай для извращенцев всех мастей.

— Ты слишком серьезно на это смотришь, — возразил Плетнев. — Ребята просто развлекаются. Играют.

— Может быть, — пробормотал Турецкий. — Боюсь показаться стариком, но мне все эти «вольные игры на свежем воздухе» кажутся довольно опасными.