Фридрих Незнанский - По агентурным данным

Верным помощником Домбровски был Рудольф Зингер, который обосновался здесь же под видом демобилизованного солдата, Анджея Стронского. Враги задумали страшное: приближался праздник, посвященный Великой Победе, который должен был состояться во Львове, на стадионе, где теперь разбит парк, мы его проезжали, товарищи. Итак, близился день праздника, весь город должен был быть на стадионе. Люди собирались прийти семьями, планировались выступления физкультурников и артистов. Всего этого могло не быть, праздник мог обернуться большой бедой. Если бы не прозорливость и отвага трех простых людей: восемнадцатилетней Оксаны Швыдкой, тридцатилетней Марии Гощинской и Козьмы Шмакова, пятидесятилетнего охотника. Он первый заподозрил в председателе и его приспешнике опасных врагов. И поделился своими подозрениями с Марией и Оксаной.

Отважные женщины обнаружили в лесу тайник с оружием, принадлежащий Зингеру и Домбровски.

Но Рудольф Зингер выследил их. Он убил Марию и попытался скрыться, сбежать из села. Отважная Оксана с криком: «Стоять, фашистская нечисть!» — бросилась ему наперерез.

Силы были не равны, злодей убил девушку. Бандиты, приспешники Курта Домбровски, заняли село. Но Кузьма Шмаков сумел сообщить куда следует о коварных замыслах фашистских недобитков. Вражье логово было растоптано сапогами красноармейцев.

Кузьма Шмаков погиб в бою смертью храбрых.

Сейчас мы пройдем к монументу, который увековечил подвиг простых крестьян, мирных жителей, не испугавшихся вооруженных до зубов диверсантов.

Мужчина в сером растерялся: американец слушал экскурсовода и старел на глазах. Сейчас ему было все шестьдесят. Мальчик крепко держал его за руку, с тревогой смотрел на заблестевшие влагой глаза.

— Макс, ты в порядке? — тихо спросил он. Тот кивнул.

Толпа потянулась за экскурсоводом к памятнику.

— Все так и было? — тихо спросил мальчик.

— Нет, Алекс. Все было куда страшнее.

Венецианский кинофестиваль подошел к концу. Зал был полон, сверкал бриллиантами умопомрачительно красивых женщин, сиял белозубыми улыбками знаменитых мужчин.

Шла церемония вручения наград; ведущие — известный американский актер и не менее известная итальянская актриса — объявляли номинации. Явным фаворитом фестиваля был американский фильм о вьетнамской войне, об искалеченных судьбах простых американских парней, о судьбах их девушек, о товариществе, об утратах, о познании человеком самого себя.

Олег Иванович Сташевич, маститый советский кинорежиссер, лауреат Государственной премии, который привез на фестиваль свою эпическую киноленту, снятую по не менее эпическому роману русского классика, посмотрел этот бесхитростный американский фильм несколько раз. Фильм потряс его своей страшной и горькой правдой, перед которой все великолепие его картины, вся ее масштабность и грандиозность рассыпались в прах. Это чувство потрясения и. зависти что ли, не покидало его все эти дни. Он ехал на фестиваль в расчете получить главный приз, и отчетливо понимал, что награда достанется другому.

Конечно, в отечественной прессе буду писать о низком профессиональном уровне и предвзятости жюри, о мелкотравчатости фильма-призера; несколько просоветски настроенных режиссеров или литераторов дадут его фильму самую высокую оценку.

И заслуженно высокую, между прочим. Фильм он сделал отличный, зрители ломились в кинотеатры, залы были переполнены — все это было так. Но он-то знал, что сделал копию литературного произведения, пусть удачную, но копию. Что съемки стоили бешеных денег, что без финансирования и поддержки Минкульта он не смог бы снять и десятой части своей киноэпопеи. Чего стоили одни только массовые сцены!

Тем не менее он гордился картиной, считая ее главным своим достижением. Пока не приехал сюда, в Венецию, и не увидел американскую ленту. Так бывает со светскими львицами, одетыми от-кутюр, увешанными драгоценностями, уверенными в успехе, и оказавшимися вдруг в тени естественного очарования, обаяния, прелести никому дотоле неизвестной «золушки».

— Дамы и господа! — звучал со сцены голос французского композитора. — Приз за лучшую музыку к кинофильму вручается. — он картинно развернул конверт и провозгласил: — Максу Холинеру за музыку к фильму.

Последовало название фильма-фаворита. Это был уже четвертый приз, который вручался создателям киноленты. Что касается Макса Холинера, то, кажется, пару лет тому назад некий американский художник с таким же именем был в турне по Советскому Союзу под патронажем Минкульта. Помнится, он изъявил желание познакомиться с «.известным русским режиссером Олегом Сташевичем», — как сообщили Олегу из министерства.