Фридрих Незнанский - Последняя роль неудачника

— Именно пристрастие к таким вещам Антона и сгубило, — сухо сказал он.

— Что поделаешь, — сказал Гордеев. — Любопытство сгубило кошку.

— Неуместное сравнение.

— В том-то и дело. Не хотелось бы употреблять его и впредь. Увы, я приехал слишком поздно. Меня просил помочь вашему Малафееву Вячеслав Иванович Грязнов.

Выражение лица матерого опера моментально изменилось.

— Могли бы меня предупредить, — пробурчал он, — что вы тоже…

— Что адвокат — тоже человек?

— Да ладно вам, — отмахнулся Сергеенков. — Сами ведь все про себя знаете. Ловишь тут, ловишь этих мерзавцев, а потом какой-нибудь ушлый деляга в суде все так обернет, что они еще и пострадавшими оказываются.

Гордеев не выдержал — заглянул к нему в монитор: оказалось, Сергеенков раскладывал пасьянс.

— Капитан, — сказал Гордеев, — не валяйте дурака! Слышите меня? Все заинтересованы в том, чтобы разобраться с гибелью вашего напарника. И кажется, он был ваш друг, верно? Вдруг я смогу помочь, я работал когда-то следователем, представьте себе.

— Ну, хорошо, — сдался опер. — Я же всей душой. Да что толку? Антон работал всегда сам и никого не посвящал в то, чем на самом деле занимался. Я знаю, что в городе появился фальшивомонетчик Простужаев.

— Оба-на, — сказал Гордеев.

— Знакомы, что ли?

— Еще бы, когда-то дело его вел. Так он же в завязке вроде?

— Вот и Антон так считал, я, правда, не слишком этой публике верю. Что ж, теперь Простужаев на химзавод, что ли, работать пойдет? Там, правда, программа специальная для зэков. Цирк. В общем, Малафеев что-то искал, какое-то подпольное производство, это я точно знаю.

— А что же он искал? Фальшивые бабки?

— Не раскалывался! — с ожесточением объяснил Сергеенков. — Говорил: найду — поделюсь. Вот и нашел. Ладно, я вот что вам скажу. У Антона был осведомитель. Попробуйте с ним поговорить, со мной он болтать не станет, испугается после всего, что случилось. — И Сергеенков протянул клочок бумаги, где была написана фамилия «Кораблев» и адрес парикмахерской.

Через полчаса Гордеев был в парикмахерской. Результат оказался удручающий. Кораблев на работу не выходил уже несколько дней — точнее, со дня гибели Антона Малафеева. Домашний телефон его молчал.

Гордеев сообщил об этом Сергеенкову, тот немедленно послал по его домашнему адресу наряд. Дверь взломали и Кораблева нашли. Он висел в кухне. На столе лежала записка:

«Искренне жалею, что жил не так, как хотел. В моей смерти прошу никого не винить, в моей жизни — старшего лейтенанта Малафеева».

— Инсценировка, — сказал Гордеев, внимательно осмотрев узел на веревке и опрокинутую табуретку.

— Сам вижу, — буркнул Сергеенков.

Елки-палки, подумал Гордеев, что же такое Кораблев сообщил Малафееву, что их обоих моментально грохнули? Малафеев что-то искал. И, видно, с помощью Кораблева, или по его наводке, нашел. Что-то есть в этом городишке опасное. Не вообще опасное, а вполне конкретно опасное — спрятанное от посторонних глаз.

— И как тебе живется в нашем замечательном городе? — спросила Алла.

— У верблюда два горба, потому что жизнь борьба, — пробормотал Валентин, когда она сварила ему кофе.

— Что это значит? — сказала девушка.

— Это значит, что я запасся терпением, хотя времени у меня не слишком много.

— А это как понять?

— А никак. — Он ласково потрепал ее по тонкой шейке. — Спасибо, милая.

Она рассказала, что переехала в Зеленогорск, чтобы что-то изменить. Шило на мыло. В конце концов, чем Химки лучше? Ну был у нее там сначала баскетбольный тренер, видный мужчина, так уехал в новую команду и с собой не позвал. Потом новый наклевывался, но ничего не вышло. А тут Димка Баруздин позвонил, однокашник по техникуму, говорит, Алка, ты на компьютере можешь? Может, конечно может. А по-английски? Может. А это можешь? Может. А что? А вот и то. Перебирайся к нам в Зеленогорск, тут солидные дела заворачиваются. На химфабрике. У Полторака. Она, конечно, носом сперва покрутила — на черта ей эта химия сдалась, но как про зарплату услыхала, сразу ноги в руки — и вот она, уже тут.

— И какая же зарплата? — лениво поинтересовался Валентин.

— Так я тебе и сказала.

— А чем ты там в этой шахте занимаешься?

— Так я тебе и сказала… Обиделся? — тут же уточнила Алла.

Он пожал плечами:

— Да мне, в общем…

— Знаешь что, — она поправила волосы на затылке, собранные в узел, — давай я тебя с Димкой познакомлю. Если ты действительно весь из себя такой творческий, как говоришь, может, он и тебя пристроит?