Фридрих Незнанский: Последняя роль

— Нет.

— Родили себе блудную дочь, — проворчал Александр Борисович. — И что бы ей дома Новый год не встретить, а? С отцом, с матерью. Ведь Новый год — семейный праздник. По крайней мере, в книжках так пишут.

Ирина пожала плечами:

— Ей с нами скучно, Сань. Ведь мы с тобой для нее старики.

— Глупости. Что они такого знают, эти молодые, чего не знаю я? Можешь мне ответить на этот вопрос?

— Запросто. Ты, например, знаешь, как называется последний альбом Бритни Спирс?

— А кто это? — поднял бровь Александр Борисович.

Ирина усмехнулась.

— Вот то-то и оно. Темный ты человек, Турецкий. О чем с тобой можно говорить?

Александр Борисович вздохнул:

— Да, жена… Отстали мы с тобой от жизни.

Праздничный стол был великолепен. В вазочках из хрусталя и венецианского стекла играли всеми цветами радуги салаты. В огромном блюде в центре стола красовался, играя золотистой корочкой, печеный гусь, обложенный запечеными яблоками. В маленькой серебряной икорнице сверкала гроздь рубиновых шариков икры. Шампанское играло и искрилось в хрустальным фужерах.

Турецкий окинул стол взглядом и восхищенно проговорил:

— Все эти блюда стоило готовить уже ради того, чтобы на них посмотреть!

— Вот видишь, — улыбнулась Ирина. — Эстетическое наслаждение ты получил. Осталось получить гастрономическое.

— Да ведь эту красотищу даже есть жалко, — сказал Александр Борисович. — Ну, какой варвар посмеет ткнуть ложкой… ну, к примеру, в эту «мимозу»?

— Этим варваром буду я, — сказала Ирина. — Давай тарелку!

Ирина смело загребла ложкой салат и положила на тарелку мужу.

— Ну вот, одной красотой на земле стало меньше, — вздохнул Александр Борисович.

— Ничего. Зато одним сытым мужчиной станет больше, — насмешливо возразила Ирина.

— Ой! — воскликнула вдруг она, уставившись на экран телевизора. — Кажется, он уже заканчивает. Сделай скорей погромче!

Турецкий взял пульт и прибавил громкость телевизора.

— …чем в прошедшем году, — с улыбкой закончил президент. — С новым годом вас, дорогие друзья! С новым счастьем!

Президент страны отсалютовал Ирине и Александру Борисовичу фужером с шампанским. Картинка на экране сменилась. Теперь вместе загорелой и бодрой физиономии президента показывали огромный циферблат с бодро скачущей по кругу секундной стрелкой.

— Саня, ты чего сидишь? Обнови скорей бокалы!

Забили куранты. Турецкий взял бутылку и «освежил» шампанское в бокалах. В телевизоре отзвенел последний удар курантов, и грянула музыка.

— За счастье! — сказала Ирина.

— Чтоб у нас всё было хорошо! — отозвался Александр Борисович.

Супруги чокнулись фужерами и выпили.

— Отлично! — улыбнулась Ирина. — Как же я люблю Новый год!

— Как же я люблю шампанское! — иронично отозвался Турецкий. — Хотя водочку всё же больше.

— Тебе положить чего-нибудь?

— Спрашиваешь! Я хочу попробовать всё, что ты приготовила.

— Для этого тебе придется шевелить челюстями до самого утра.

— Я к тому готов, — кивнул Александр Борисович.

На экране телевизора закружился, заискрился и зашумел «Голубой огонек». За последующие полчаса Турецкий успел перепробовать добрую половину всех яств, произнести четыре тоста и разлить по фужерам бутылку шампанского.

И тогда его вдруг пробило на сантименты.

— Ир, — сказал Александр Борисович проникновенным голосом, глядя на жену мягкими, мерцающим взглядом. — В том году я умер, причем два раза… Первый раз, когда просто выключился свет… Я взрыва не слышал, просто вдруг стало темно… А потом, в темноте я услышал твой голос… И вернулся. Оказалось, что это совсем не страшно… Просто как уснуть и проснуться… А потом я умер по настоящему… Внутри меня больше не было желаний — пустота быстро наполняется, — и она наполнилась… Подозрительностью… Злобой… Ревностью… Ир… Прости меня за все… Я вернулся…

Ирина прикрыла ладонь мужа своей ладонью.

— Прости, что дала тебе повод, — тихо сказала она. — Я не могла честно сказать ни тебе, ни себе, что где-то в глубине души, я тебя винила за… нашего нерожденного ребенка.

Турецкий хотел что-то сказать, но Ирина легонько коснулась его губ пальцами.

— Тссс. — Она улыбнулась. — Я сейчас скажу и больше никогда не буду… Прости, что всю свою преданность, теплоту, любовь перенесла на Васю.

Александр Борисович снова хотел что-то сказать, но и на этот раз теплые пальцы жены легли ему на губы.

— Что он стал мне… как сын, — продолжила она. — Прости, что при этом забыла о тебе.