Фридрих Незнанский - Тень Сохатого

— Простите, господа, но мне что-то не по себе. Не могли бы мы отложить наш разговор до лучших времен? Боюсь, что я еще слишком слаб для обстоятельной беседы.

Райский посмотрел на Гафурова.

— Вы задали несколько вопросов и получили несколько ответов, — учтиво сказал он. — Учитывая состояние здоровья моего клиента, я думаю, что для первого допроса этого вполне достаточно.

Гафуров медленно покачал головой.

— Я так не думаю, — возразил он. — Но, учитывая состояние здоровья вашего клиента, готов отложить продолжение допроса до лучших времен. — Он встал со стула, одарил Ласточкина еще одним пристальным взглядом и с усмешкой сказал: — Поправляйтесь, Антон Павлович. Вы нам очень нужны.

Ласточкин побледнел. Гафуров, удовлетворившись этим, повернулся и направился к выходу. Покидая палату, он громко хлопнул стеклянной дверью, заставив Ласточкина вздрогнуть.

— Каков подлец, — простонал Антон Павлович, как только дверь за следователем закрылась. — Ему бы только в гестапо работать.

— Да уж, — уклончиво отозвался адвокат. — Сложный человек. Впрочем, в Генпрокуратуре простых не держат. — Райский посмотрел на бледного Ласточкина, покачал головой и добавил: — Вы плохо выглядите, Антон Павлович. Я позову врача.

Арест бизнесмена Ласточкина насторожил Александра Борисовича Турецкого. Его не покидало ощущение, что вся эта история, лихо закрученная прокуратурой и активно раздуваемая прессой, шита белыми нитками. Этим он и поделился с женой за ужином.

Ужинали они в маленьком китайском ресторанчике, который открылся неподалеку от их дома и куда жена Ирина любила захаживать — иногда просто для того, чтобы выпить чашку зеленого чаю.

— Ты посмотри, какой здесь колоритный зал! — восхищенно говорила она мужу, оглядывая многочисленные ширмочки и огромные веера, развешанные по стенам. — Такое чувство, как будто мы за тысячу километров от дома. А дом-то — вон он, совсем рядом!

В ответ Александр Борисович скептически пожимал плечами. Он не разделял восторгов жены. Он предпочитал ужинать дома. Борщ, пельмени, жареная курочка, котлеты и макароны с подливкой — простая домашняя кухня нравилась «важняку» гораздо больше здешней экзотики.

— Ни за что на свете не стану есть еду, которая называется «сычуанской», — сердито отзывался он. — Меня от одного названия мутит.

— Между прочим, твои любимые пельмени были изобретены в Китае, — информировала Ирина своего строптивого мужа. — И они есть в меню.

К третьему посещению ресторанчика Турецкий вполне смирился с неаппетитными названиями блюд. Даже глупая улыбка на круглом лице официантки-казашки, изо всех сил изображающей китаянку, перестала его раздражать. Ирина Генриховна одержала очередную победу над мужем и в глубине души торжествовала.

За совместными ужинами Турецкий часто делился с Ириной своими мыслями и соображениями относительно дела, которое он в данный момент вел. Так было и на этот раз. Ирину скепсис мужа не удивлял. Она давно привыкла к тому, что Турецкий ничего не принимает на веру, не имея веских доказательств или хотя бы гипотез, имеющих «правдоподобный вид» (как выражался сам Александр Борисович). В шумихе, поднявшейся вокруг компании «Юпитер», возглавляемой Боровским, ему виделся чей-то злой умысел.

— Пойми, дорогая, в нашем деле случайностей почти не бывает, — сказал Турецкий, запив свинину с ананасами китайским пивом и поморщившись. — Конечно, случается, что одно дело тянет за собой другое. Но здесь не тот случай.

— Почему ты так в этом уверен? — поинтересовалась Ирина.

Турецкий пожал плечами:

— Ну, во-первых, интуиция.

— О, простите, мистер Холмс! — шутливо воскликнула Ирина. — Продолжайте, пожалуйста.

— А во-вторых, я знаком с материалами дела Боровского. Конечно, кое-что там есть, но… — Он вновь пожал плечами. — Все это похоже на изюм из булочек.

— Из каких булочек? — не поняла Ирина.

— Ну вот смотри. Допустим, тебе понадобился изюм, чтобы положить его в плов, так?

— Так.

— А под рукой у тебя этого изюма нет. Зато есть целая куча булочек с изюмом. Что ты будешь делать?

Ирина усмехнулась:

— Ну, по крайней мере, не стану ковырять булочки, чтобы достать из них изюм.

Турецкий кивнул:

— Вот именно. А тут такое ощущение, что перелопатили гору булочек, в надежде достать хоть что-нибудь. А когда хочешь достать хоть что-нибудь, ты это «что-нибудь» обязательно наковыряешь.