Фридрих Незнанский - Тройная игра

Позволительно заметить, что по мере чтения этого дневника складывается угнетающее впечатление, будто в Российской Федерации в настоящее время все перевернуто с ног на голову. Бандиты — при власти, а те, кто с этими бандитами пытаются бороться, объявляются преступниками и лицами вне закона. Предполагаю также, писал Турецкий, что гибель Разумовского связана именно с тем обстоятельством, что «заказчикам» Разумовского каким-то образом стало известно, что в его дневнике подведены некие итоги преступной деятельности руководства МВД и РУБОПа. Наиболее сильно это ощущение дает себя знать в той части дневника, где речь идет конкретно о «деятельности» заместителя министра генерал-лейтенанта милиции Гуськова В. А. и его ближайшего подчиненного — генерал-майора милиции Суконцева С. М. Позволю даже высказать предположение, что автор дневника помимо прочего готовил почву для возбуждения уголовного дела против замминистра МВД Гуськова и нынешнего руководства МВД вообще. Достаточно сказать, что в дневнике документально, с указанием всех необходимых данных, приводятся многочисленные факты взяточничества со стороны Гуськова и его «соратников», а также приводятся номера счетов в зарубежных банках, на которых заблаговременно аккумулируются эти преступные деньги… В связи с открывшимися обстоятельствами считал бы необходимым открытие дела по ст. ст. УК РФ 285 (Злоупотребление должностными полномочиями) и 290 (Получение взятки)…

Толик был готов к тому, что его вызовут на допрос — уже знал, что Генпрокуратура, въедливый следователь Турецкий начали трясти всех, кто имел хоть какое-то отношение к последней партии наркоты, даже следователя МВД Стольникова, который тормознул Грантовы фуры, честь ему и хвала, — и того потащили, не говоря уж о каком-нибудь уголовнике Кенте… Тягали отца, прислали повестку даже самому генералу Гуськову, уж на что у того чин высокий — замминистра! Владимир Андреевич, не привыкший к такому амикошонству, только злобно матерился, а сделать, похоже, ничего толком не мог — что-то неуловимо менялось вокруг отцовых покровителей…Так что к встрече со следователем Толик готовился. И больше всего он ждал страшных вопросов о наркотиках.

Но следователь Турецкий начал его расспрашивать совсем о другом — о том, как давно существует фирма «Три сардины», да как ему удалось так быстро стать преуспевающим бизнесменом, а теперь еще и кризисным управляющим фирмы покойного Разумовского «Милорд».

Он оказался вовсе не таким страшным, каким его описывали, внимательно слушал, не перебивал, записывал что-то на бумажке, и Толик быстро почувствовал себя свободно. «Да он лох из интеллигентов, — почти пренебрежительно думал он о Турецком. — Чего его бояться-то? Его, поди, вокруг пальца обвести можно». Ему даже в какой-то момент привиделось, будто он дает интервью журналисту из глянцевого журнала — он с удовольствием рассказал про свой бизнес, про мебель, про то, как его на первых порах учил всему Разумовский, но сам быстро устарел; если бы не умер, он, Анатолий Суконцев, лучше чувствующий современный рынок, уже его обошел бы…

Он, конечно, не знал и не мог знать о том разговоре, который был у Турецкого с Грязновым-старшим, когда они вдвоем готовили сегодняшнюю встречу.

— Конечно, хорошо бы подкрепить разговор свидетельскими показаниями, да только у нас с этим пока слабовато, — горевал Турецкий.

— Да возьми ты его на понт, и все дела, — подсказал идею Грязнов. — Он ведь не сидел еще?

— Да какое там!

— Ну вот. Ты вспомни-ка его рожу. Наглец, а у самого щечки, как у девочки, губки пухлые. Капризный младенец, папенькин сынок. Расколется на раз, поверь моему опыту.

— Ладно, — подумав, согласился Турецкий, — попробую ему заправить баки, что Кент уже начал давать против него показания. И насчет него, и насчет фур, и насчет братьев Исмаиловых. Про братьев — обязательно.

И вот сейчас, послушав его, Турецкий сказал:

— Похоже, у вас прямо какие-то выдающиеся коммерческие способности, а? Коттедж за городом построили, пять машин в пользование приобрели… И все это меньше чем за год. Наверно, и впрямь талантливый коммерсант? Счета в банках открыли, в зарубежных даже…

— Я? Талантливый?! — Толик не на шутку испугался — не потому, что Турецкий заговорил о коттедже и машинах, а оттого, что Турецкий зачем-то назвал его талантливым, то есть походя обвинил в чем-то, а в чем, не понять. — Нет-нет-нет! Это не я! Это Разумовский — вот он талантливый был…