Владимир Колычев - Не жалею, не зову, не плачу

Из машины он позвонил Томе на мобильник, хотя знал, что телефон ее отключен. Но, как оказалось, он не зря набирал ее номер. Тома ответила ему… Как выяснилось, сначала она отказалась от своих страшных намерений, а только затем включила телефон. И он смог достучаться до нее – убедил, что не надо убивать Олега. Все зло не уничтожить – ни добром, ни другим злом. И не бороться с ним надо, а избегать его. Россия большая, и в ней полно раздольных мест, где можно жить спокойно… Тома и сама это понимала. Поэтому легко согласилась отказаться от своей бессмысленной затеи…

Михаил спешил к ней, а она ждала его. Скоро они снова будут вместе…

Не убил его киллер. Ранение оказалось тяжелым, но не смертельным… Первой опомнилась дочь. Увидев остановившуюся возле кафе машину милиции, бросилась к ней, рассказала, что происходит на маяке. Прибывшие на место милиционеры решили, что Михаил мертв. Вызвали «Скорую», обследовали место, нашли фотокамеру киллера, сделали массу снимков. Это потом уже, после того, как Михаилу сделали операцию, Тома объяснила милиционерам, что на мужа покушался профессиональный киллер, уговорила их инсценировать его смерть. И прибывших журналистов убедила в том, что от этого зависит дальнейшая участь Михаила… Она сделала все как надо. Но не остановилась на достигнутом. Тома отправилась в Москву, чтобы наказать и вывести из игры Олега. Михаилу ничего не оставалось, как сбежать из больницы и отправиться за ней… И зачем только надо было притворяться покойником?…

Тома сказала, где можно ее найти, да он и сам собирался ехать к ней в квартиру на Тверской. Туда и привез его таксист. Михаил рассчитался, с трудом выбрался из машины; пошатнувшись, направился к дому.

Он еле держался на ногах, но все же обратил внимание на белую «десятку» с милицейскими номерами. Но это ничего не значило, мало ли кто живет в этом доме… Но дверь в квартиру была нараспашку. На площадке стоял и курил человек в серой клетчатой рубашке. Он даже не шелохнулся, увидев Михаила, но цепко ухватился за него внимательным взглядом. А потом вдруг оказался у него за спиной, контролируя движения.

Из комнаты ему навстречу вышел мужчина, которого Михаил не мог не узнать.

– Генка?

Да, это был Генка Возников собственной персоной… И страх накатил на Михаила, и радость в душе шелохнулась. А перед глазами запульсировали красные восклицательные знаки. «Тревога! Тревога!..»

– Мишка?… Ну, здравствуй, Трохин! – напряженно улыбнулся Генка.

– Э-э, а что ты здесь делаешь?

– Труп у нас, Трохин, труп…

– Тамара?

Михаилу пришлось опереться спиной о стену, чтобы не упасть.

– Да, Трохин, покушались на нее.

– Кто?

– Брат родной… Только что вынули его…

– Откуда?

– Из петли… Чуть-чуть не успели…

– Он что, повесился?

– Да, на собственном ремне. И очень грамотно. Перелом шейных позвонков, немедленная смерть… Сам сестру отравил. Сам же себя за это и наказал…

– Как отравил?

– Да так и отравил… Пошли.

Генка провел Михаила в спальню, где на кровати, поверх покрывала, свернувшись калачиком, лежала Тома.

– Что с ней?

– Ничего, спит… К нам в управление обратилась гражданка Коваленко, сообщила, что ее любовник готовит покушение на жену. Красивая баба и умная. Поняла, что Егор Белоровский втягивает ее в авантюру. В общем, он попросил ее достать ему яд, а она принесла ему обычное безобидное снотворное. Тамара твоя заснула, а он, не разобравшись, в петлю. Пока мы дверь вскрывали, он и зажмурился…

– А Тамара?

– Говорю же, спит. С поличным хотели его взять. Провели бы экспертизу, выявили бы снотворное, приобщили бы это как улику… Но не будет этого. Белоровский сам себя наказал… Такие вот казусы бывают в нашей работе…

– Да, казусов хватает, – обессиленно опустившись на стул, тихо сказал Михаил.

– Что с тобой? – внимательно смотрел на него Генка. – Лица на тебе нет.

– Бандитская пуля.

– А если серьезно?

– Если серьезно, то киллерская… Охотились на меня…

– Я смотрел по ТВ, как ты двух отморозков пристрелил.

– А как меня самого убили, не видел. Потому что местное ТВ было… Но не убили меня. Жив я. Только в легких дырка… А мог погибнуть. Потому что засветился. На том самом ТВ, о котором ты говоришь… Заказали меня.

– Кто?

– Вот я и думаю кто.

– Лазарев?

– Ну, вот видишь, ты сам это сказал…

– Не знаю, не знаю… Лазарев давно уже остепенился. Он сейчас банкир, без явного криминала… Срок отмотал. Мало дали, но ему, кажется, хватило… А может, и не хватило… Он только что звонил.