Сергей Соболев - Охота на крыс

— Меньше знаешь — дольше проживешь, — усмехнувшись, сказал Званцев. — Итак, у нас, кажется, нет особых оснований не доверять этому человеку?

— Но мы ведь не знаем в точности, кто он такой?! Только здесь, в Чечне, он работал под тремя ипостасями — но в разные периоды времени!

— Раньше он работал в ГРУ, — задумчиво сказал экс-гэбист, для которого чеченский бизнес хотя и оставался второстепенным, но все же был серьезно подвязан на те дела, которыми он сейчас занимался очень серьезно и кропотливо. — А там на некоторых направлениях принято секретить не только свои оперативные разработки, но и ключевых сотрудников. Впрочем, он оттуда уволился...

— А если этот Михайлов — «крот»?! Может, он и по сю пору работает на трутников! Или на нашу родную контору?!

— Тогда, Толя, ты сейчас сидел бы не здесь, — с кривой ухмылкой сказал Званцев, — а в Лефортове, причем в довольно солидной по своим прежним званиям и должностям компании.

Полковник суеверно постучал костяшками по деревянной столешнице.

— Тьфу, тьфу... Так я не понял. Николаич, вы его «пробили» или нет?

«Всякий сверчок знай свой шесток, — подумал Званцев. — Михайлов оказался непростой штучкой, но знать тебе об этом вовсе не обязательно».

— Вот что, Анатолий... Особой нужды мне здесь задерживаться нет. Сами решайте свои вопросы! Что же касается Михайлова, то с ним будут работать уже другие люди...

Загруженный еще на рассвете «Ил-76МД» сонно застыл на бетонированной площадке у рифленых ангаров.

— Я прогуляюсь в диспетчерскую, — сказал Бушмин сопровождающим, в компании с которыми он должен доставить «груз» на подмосковный аэродром Чкаловский. — Узнаю, почему задерживают вылет.

Пока шел к расположенному неподалеку двухэтажному строению, его посетила забавная мысль. Сейчас, в данную минуту времени, он был свободен как ветер и мог, если возникнет острое необоримое желание, выйти из игры прямо сейчас, немедленно, не дожидаясь, пока по прибытии в Москву его опять возьмут в жесткие тиски.

Он был уверен на все сто, что никакой слежки сейчас за ним нет. Если, конечно, не принимать в расчет Черепанова, служившего и воевавшего некогда в группе «Терек», — Бушмин командовал спецгруппой, подчиненной непосредственно командующему ОГФС и Генштабу, а Череп являлся его замом. Этот, вырядившись в форму техперсонала, пару раз засветился невдалеке от стоянки «транспорта». Андрей тут же засек его и, улучив удобный момент, отправился за ним, чтобы переброситься парой-тройкой слов с давним однополчанином.

— Привет.

— Здорово.

— Ты чего здесь делаешь?

— За тобой присматриваю.

— А на фига это нужно?! Кому эта идиотская идея принадлежит?

— Не кипятись, брат. Счас вкратце введу тебя в курс дела...

От него Бушмин узнал, что Черепанов и еще четверо сотрудников находятся здесь, вернее, в Чечне, в командировке. Череп был в Гудермесе в тот самый день, когда состоялся псевдоарест. Мало того, он был очевидцем этих событий: Черепанов получил ЦУ под удобным предлогом законтачить с «Михайловым» и снять у того свежайшую информацию, появившуюся в результате его последнего по времени контакта с полевыми командирами — чтобы Бушмину специально не выезжать за этим в Ханкалу. Как человек бывалый, Череп мгновенно сориентировался в ситуации. Сам он не стал влезать в разборки, предпочтя роль стороннего наблюдателя, но зато, когда «Михайлова» взяли в оборот некие «товарищи», Центр был проинформирован об этом событии незамедлительно, после чего ситуация была вновь взята под контроль.

— А где твои прежние кореша? — поинтересовался напоследок Черепанов. — Никак эти уроды их «зачистили»?

Бушмин неопределенно пожал плечами. Все, что следовало сказать, они уже, кажется, сообщили друг дружке. Однако пора уже закругляться.

— Держитесь вы все от меня подальше, о'кей?

— Договорились, командир.

— Все будет нормально, Череп.

— Да, Кондор, все будет тип-топ.

...Военно-транспортный самолет вылетел в Чкаловский с двухчасовой задержкой, поскольку пришлось дожидаться еще одного «двухсотого», которого доставили из Ботлихского района Дагестана.

Глядя на закрепленные в чреве транспортника домовины, которых набралось немало для нынешнего «вялотекущего» этапа спецоперации в Чечне, Андрей думал о своем, о наболевшем.

Он думал о том, что мусульманский праздник Курбан-Байрам, в один из дней которого, будучи в компании двух вайнахов, он невольно стал свидетелем ритуального жертвоприношения, — остался уже далеко позади.