Гэвин Лайл: Ровно в полночь

Какой-то смысл тут был. Я кивнул.

– Где я возьму машину? Не напрокат и не краденую?

– Полиция не конфисковала машины Мэгенхерда, и даже не знает, что ключи у меня. Какая вам больше понравится: "фиат-президент" или "ситроен ДС"?

– "Ситроен", если он нормальной расцветки.

– Черный. Самый неприметный.

Я кивнул.

– Вы с нами?

– Нет, я встречу вас в Лихтенштейне. – Он улыбнулся девице в пальто цвета крови и краем рта спросил:

– Телохранитель понадобится?

– Если возможна перестрелка – да. Тут я не мастер. Говорят, Элайн с Бернаром все еще лучше всех. А после них – американец Лоуэлл. Можете нанять кого-то из них?

Мерлен покосился на меня.

– Вы их знаете? – Он явно не ожидал, что я назову трех лучших телохранителей Европы.

– Анри, у меня хватает клиентов. И многие из них не хотят получить пулю в спину.

Он кивнул.

– Я и забыл, что с Элайном и Бернаром вы знакомы еще с войны.

Так и было. Ребята славно повоевали в Сопротивлении и когда война кончилась, без дела не остались. Я слышал, они всегда работали вместе и не ограничивались только охраной клиентов. Но чтобы заполучить их на свою сторону, я был готов пренебречь моральной стороной дела.

Мерлен заметил:

– Насчет них не обещаю, но с Лоуэллом я свяжусь. Вы с ним знакомы?

– Никогда не видел. В Америке он служил в Секретной Службе, верно?

За океаном эта служба – совсем не то, что в Европе. В Америке они занимаются охраной президента и его семьи. Значит Лоуэлл прошел хорошую школу. Но почему покинул службу? Может быть, не понравилось рисковать жизнью ради власти?

– Я поручу Лоуэллу встретить вас в Кемпере.

– Мы стартуем оттуда? Тогда может вы и машину отправите туда? До Лихтенштейна я доеду за сутки, но лишний день сидеть за рулем не хотелось бы.

– Сделаем. – Мерлен довольно покосился на меня. – Похоже, вы взялись за дело, Канетон? Можете объяснить, почему?

– Двенадцать тысяч франков – вот вам объяснение. – Ответил я слишком быстро, и потому уже спокойнее добавил: – При условии, восемь тысяч я получу вперед и вдвое больше, если сяду за решетку.

Мерлен кивнул.

– И еще одно, – сказал я. – Вы – адвокат Мэгенхерда. Мне нужна гарантия, что он никого не насиловал, и что так рвется в Лихтенштейн, чтобы сберечь свой капитал, а не ограбить других.

Он улыбнулся, словно сытый кот.

– Вы стали моралистом? Желаете сражаться за истину и справедливость?

– Я почему-то думал, – отрезал я, – что тем и занимался, когда мы познакомились в войну.

– В войну с моралью проще, – он вздохнул, – но я даю вам слово: Мэгенхерд не совершал насилия и не охотится за чужими деньгами. Вы сами поверите, когда познакомитесь с ним.

И тут же Мерлен взорвался.

– Это же платье мэтра! Это... это воровство! Ваш Гопкинс – жулик и шпион!..

Когда он выпустил пар, я заметил:

– Согласен, сходство есть, но есть и различия.

Правда, я лично их не видел.

– Какие там отличия! Это платье мэтра! Вашему Гопкинсу до поры такие штуки прощались. Но теперь он попался.

Я задумчиво произнес:

– Сомневаюсь, что Гопкинс сдастся без боя.

– Хорошо, будет вам бой! – Он зашагал к выходу. Манекенщица двигалась по помосту вровень с ним.

Мерлен с Гопкинсом застряли в дверях, стараясь не глядеть друг на друга. Я улыбнулся обоим и обратился к Мерлену:

– Простите, мне нужно переговорить с клиентом.

– Посоветуйте ему этой же ночью перерезать себе глотку или завтра срочно добыть денег побольше. Ладно, я позвоню. – Он ухмыльнулся и зашагал прочь.

Гопкинс спросил:

– Так наши дела? Как полагаете, есть у него основания подать иск?

– Нет. Но я притворился встревоженным, так что они попытаются поднажать. – Я взглянул на часы. – Возможно, обратится к прессе. Время у него есть.

– Великолепно! – Рон, ухмыляясь, хлопнул меня по плечу.

– Когда-нибудь вы зарветесь, Рон, и получите по шапке.

– Но я обязан это делать. А если им надоест, и они перестанут поднимать шум – что тогда?

– Тогда никто в Париже не станет покупать ваши тряпки.

– Верно, дружище, – уныло кивнул он. – С этикеткой "Paris" можно продать даже угольный мешок. Поймите правильно – я преклоняюсь перед Парижем. Здорово у них получается. Но дело не в том. Работать хорошо – это еще не все. – Он махнул рукой в сторону проплывавших мимо манекенщиц.

Я пожал плечами.

– Тогда за чем же дело? Смените имя на Рона Париса и поставьте свое имя на этикетку.

Он уставился на меня, потом едва не задушил в объятиях.