Сергей Алтынов - Ангелы во брони

– А ты резких движений больше не делай… Иначе пристрелить тебя придется, циркач-командир, – мило улыбнулся Руслан.

Генрих не торопился расставаться с оружием, вещал же при этом следующее:

– Вокруг Угря сжимается кольцо. Ты сам, Александр Геннадьевич, это понимаешь. Он ведь нервничал последние дни. Морда вся так ходуном и ходила. Что мы имеем теперь? Труп Угря, на который повесят всех собак и, таким образом, успокоятся. Твой приятель – мент Яковлев первый заткнется.

– Не знаю, не знаю…

– А я знаю! Рубим все концы и становимся во главе. Всего этого концерна… Или картеля?!

Пояснять разницу между концерном и картелем Каляев не стал, хотя и мог.

– Ты знаешь, что сейчас в областном СИЗО творится? – спросил Генрих.

– По радио в машине слышал, – кивнул Каляев.

– Ты по радио, а мне верный человек из СИЗО позвонил… Без подробностей, одним словом – Руслан, Кизил этот перезрелый, схарчил Угря, как селедку. Его подруга интересную информацию о Степаныче ментам скинула. Так что ждем ментов! Так ты со мной или нет, генерал? Как у нас Степаныч должен погибнуть? Случайно или при задержании? Твои соображения?

С ответными словами Каляев не спешил. Мерзавец и мясник Геня рвал подметки на ходу, даром генерал считал его тупым каратистом-исполнителем. А у того «верные люди» в ментовке имеются! Каляев не верил Генриху. Более того, сейчас этот мясник-трюкач казался ему куда опаснее Угря. Тому было очень простое объяснение – изворотливый хитроумный Угорь лежал холодным трупом, Генрих примерял на себя мантию будущего короля «трансплантологического бизнеса». «А я всегда за тех, кто побеждает…» – очень невесело процитировал себе Каляев слова песенки из популярного мюзикла. В том, что Генрих при удобной ситуации точно так же избавится и от него, генерал не сомневался.

– Если ты правду говоришь, Генрих, то менты во главе с Яковлевым и в самом деле скоренько явятся сюда, – заговорил Каляев непринужденным, почти насмешливым тоном, желая таким образом немного осадить Геню. – Думаю, Альфред Степанович покончил с собой, предпочтя смерть позору и тюрьме! Мне на службу позвонить надо, а то хватятся, лишнее это.

Чуть подумав, Генрих кивнул.

– Решетов? – связавшись со своим лучшим опером, сказал Александр Геннадьевич. – Ничего нового? Очень хорошо! Я буду не раньше чем завтра. Да, в половине первого скорее всего уже подъеду.

Ничего странного в данном разговоре Генрих не заметил. Между тем генерал Каляев сказал своему подчиненному условную фразу. Половина первого могла быть и половиной второго. Использование в сказанной фразе некоего числа, поделенного на два, означало, что майор Решетов должен отпереть сейф своего начальника и вскрыть оставленный там генералом конверт.

В соответствии с инструкцией, поставленная задача была выполнена. Майор Решетов отпер сейф и вскрыл конверт. Действовал он четко, в соответствии с распоряжением генерала Каляева.

«Решетов, спаси мою семью! Поселок Пироговка, строение двадцать два, ты должен помнить… Дом заминирован, двое хорошо подготовленных вооруженных головорезов. Выручишь, в долгу не останусь!» – такие слова прочитал майор. Решетов был проверенным, смелым оперативником. На его счету была не одна боевая операция, он участвовал в обеих чеченских войнах. В свое время генерал здорово выручил Решетова, когда у майора (тогда еще капитана) во время допроса умер захваченный чеченский боевик. Решетов мог пойти под суд, получить немалый срок, не говоря уже о том, что навсегда распрощался бы со службой, без которой себя не мыслил… Но генерал сумел надежно прикрыть своего подчиненного. С тех пор Решетов был безгранично предан своему начальнику. Майору перевалило за сорок, в его возрасте многие носили генеральские погоны, однако увольняться из органов контрразведки он не спешил. При таком человеке, как генерал Каляев, майор чувствовал себя как за каменной стеной. Сейчас выпало время отплатить Александру Геннадьевичу за его участие в решетовской судьбе.

Спустя час майор Решетов и еще двое нехилых ребят уже находились рядом со злосчастной Пироговкой.

– Подземный ход ведет в подвал коттеджа, – сообщил своим товарищам Решетов, прекрасно знавший все тонкости жилищного обустройства генеральской семьи. – По нему и двинемся.

Товарищи молча кивнули. Один из них раньше служил в комендатуре ФСБ, другой в прошлом был офицером военной контрразведки. К этим молчаливым, знающим свое дело ребятам Решетов обращался лишь в самом крайнем случае.