Сергей Алтынов - Победить любой ценой

– Пениться сейчас ты будешь.

Удар жилистого кулака был нацелен в физиономию Кентавра, но тот исхитрился увернуться и, несмотря на то что был связан по рукам и ногам, сумел упасть спиной на пол, изогнулся, точно хлыст-змея, и, выбросив вперед обе связанные ноги, ударил сталезубого в живот. Тот охнул, согнулся и, не удержавшись на ногах, растянулся на земляном полу. Но папиросу из зубов при этом не выпустил.

– Что за чалпанья сходка? [39]– произнес Кентавр таким тоном, словно заправлял здесь он, а не коренастый усач с хлыстом.

– Ты, блатота, на зоне ханствовать будешь, – отозвался усач.

– А ты, стало быть, из беспредельщиков? – задал вопрос Чабан.

– Беспредельщиков я вешаю вон на том деревце! – Усач кивнул за окно. – Как и блатоту с чернотой.

Некоторое время в бараке, где происходила столь любезная беседа, висела тишина. В этот просторный, точно авиационный ангар, барак с земляным полом и парой узких длинных окон Чабана, Тоню и Кентавра доставили после того, как они покинули такси. Место, куда завез их водитель, было не похоже ни на поселок, ни на деревню. Тройка-четверка домов с дорожной стороны маскировали это место под заброшенную деревеньку, на самом же деле в глубине поселения находилась база наподобие хашимовской, но куда беднее. База была окружена мерзким проволочным забором, навевающим неприятные картины концентрационных лагерей из хроники Второй мировой. За проволочным следовал не менее высокий дощатый забор, покрашенный в темно-зеленый цвет. Разве только вышек с пулеметчиками по периметру не хватало.

– Смотрю, всех ты повесил, – включился в беседу Чабан. Ему связали лишь руки и даже разрешили Антонине сделать укол. – Потому сам здесь за проволокой и сидишь?

– Ты говори, зачем тебе самолетная ассоциация? – сказал усач, покручивая нагайку на манер нунчаков.

– Хотели увидеть казаков на самолетах. Не веришь? – спросил Чабан.

– Казаков?! – зло усмехнулся усач. – Никакие это не казаки. Маскарад один… Беспредельщики это, мразь. А вы их дружки?!

– Сам-то ты кто? – спросил в открытую Кентавр.

– Чарыков я. Атаман. Казачий атаман, – щелкнув в очередной раз плетью, ответил усач.

– Стало быть, вот куда загнали казаков, – произнес Чабан.

– Верно догадался. Все солнцедарские казаки здесь, а у Ушкова, генерала этого е…го, одна мразь.

Только теперь и до Чабана, и до Кентавра дошло, что перед ними те самые солнцедарские казаки, что не вошли в «самолетную ассоциацию» нового атамана. Сейчас эти чарыковские ребята выглядели самым что ни на есть разбойным контингентом.

– Ты, я смотрю, крест носишь? – спросил Чарыков Чабана, глядя на грудь Якова Максимовича. – И они тоже, – кивнул он на Тоню и Кентавра. – Православные, значит?

– Русские православные, – ответил Чабан.

– Так отвечай мне, русский православный, как на духу – кто вы такие?

– Я майор ВДВ, это прапорщик… А девушка в изгорском госпитале работает. А с самолетчиками у нас свои счеты. Война, если хочешь.

– Да, на чувырлу девица ваша не похожа, – произнес Чарыков. – Да и вы пацаны не из гнилых, я людей вижу… Только кто подтвердит, что это все так?

Подтвердить могли немногие. Даже среди войсковых людей очень мало кто знал в лицо офицеров и бойцов спецразведки ВДВ.

– А позови-ка сюда Генку! – неожиданно отдал распоряжение Чарыков молодому казаку, стоявшему у входа.

Не прошло и пяти минут, как в помещении появился коренастый парень лет двадцати трех, очень похожий на самого атамана в ранней молодости.

– Вот Генка, племянник мой! – пояснил атаман. – Он не соврет! В Чечне два года рубился. И как раз в десантных войсках. Как его слово будет, так и я порешу. Знаешь, Гена, кого из этих?

Генка молча разглядывал Чабана, Кентавра, Тоню. Якову Максимовичу этот парень был незнаком. Скорее всего он служил срочную в обычных частях ВДВ. Возможно, в тыловых или в подразделении связи или инженерного обеспечения. Но в спецназе Чабан такого Гены не видел. Между тем взгляд парня остановился на Тоне.

– Девушка! – произнес он. – Сестричка из госпиталя! Точно!

А Антонина, как всегда, засмущалась, разрумянилась. Генка продолжал:

– Помнишь, ты меня на операцию на каталке везла? Еще говорила слова такие… Забыл, хорошие слова… И как тебя зовут, забыл.

– Скажи своему дядьке, чтобы отпустил нас, – сказала Антонина.

– Генка не соврет, – проговорил атаман. – Но так просто я вас отпустить не могу…

Спустя десять минут Тоня, Кентавр и Чабан сидели в атамановой хате. Помимо самого Чарыкова, здесь присутствовали его жена, сестра и племянник Генка.