Сергей Алтынов - Прощай, предатель (Сборник)

Не знаю почему, но спать не хочется. Сегодняшняя ночь расставит все по местам. Если Мила права, то Иван знал, что заказ мною выполнен, и будет делать свою часть работы этой ночью или рано утром. А если ночь пройдет спокойно – ну что ж, утро вечера мудренее.

…Еле слышно тикает будильник. Темно, контуры предметов только угадываются. Наверное, уже часа три. Иван небось дрыхнет без задних ног после трудов праведных. И Оля-Леля сопит. И снится ей миленок Ванечка. И Катя, которая Екатерина Третья, спит безмятежно, лицо спокойное, и ей никто не снится. И Мила, старлей Ми…

Меня вдруг окатывает озноб: дверь приоткрыта, в проеме – темный силуэт. Рука медленно поднимается… Фредди Крюгер?!

Подавив готовый вырваться крик, кладу палец на кнопку пульта, лежащего в ладони, и в ту же секунду – два страшных толчка бьют по ребрам против сердца, и одновременно – две вспышки и два негромких, шепелявых хлопка. Пальцы жмут на кнопку неосознанно, просто как реакция на удары, на груди у меня что-то дважды чпокает…

– Ну как, все в порядке? – звучит вдруг тихий, писклявый, но спокойный голосок Лели-Оли. О господи, эта писька здесь! Неужели он посвятил ее во всю эту гнусь?!

– Полный порядок, Ольгуня! Можешь убедиться сама… – Голос Ивана тоже вполне нормальный. М-да… Моя школа.

Слышу мягкие шаги – Леля-Оля идет полюбоваться на мою остывающую тушу.

– Молодец! – В ее тонком голоске – ласка и удовлетворение. – Теперь ты у меня еще и богат, как Крез…

Вот оно что! Теперь мне все понятно – мой работодатель сумел обработать Ивана через эту кругложопую белесую дрянь. Эх, Ваня… Неужели мне теперь придется валить вас обоих? «Возле церкви в одной могиле влюбленных похоронили» – так, кажется, пелось в одной старинной песенке. Но другого выхода, похоже, у меня нет.

– Спасибо, Ванечка… – тихо произносит Оля, и в ту же секунду я слышу негромкий глухой хлопок – и мягкий стук падающего тела.

Не двигаясь, скашиваю приоткрытый левый глаз. Иван лежит на боку, в руке – «пушка» с глушителем, под головой смутно видно расплывающееся темное пятно. Оленька стоит над ним, в левой руке ее тоже нечто с глушителем, только покороче. А девица-то не промах, в буквальном смысле!

Она выпрямляется и, подняв оружие на уровень моей головы, медленно идет ко мне – шаг, второй… Девочка Оля хочет лично удостовериться в моей бездыханности. А также доделать Ванину работу – контрольный выстрел… Моя правая под подушкой сжимает рукоятку «вальтера»… Но я опоздал.

…Девочка упала некрасиво – левая нога вывернута, ночнушка задралась, прядь обесцвеченных волос растрепалась по лицу…

Стрелял Иван. Я скатился с тахты, подбежал, включил свет…

Иван глядел мне в глаза, губы его шевелились, но говорить он не мог – горло было разворочено, хлюпало и страшно пузырилось розовым, лужа крови под ним расползалась на глазах. Я в оцепенении смотрел на его судороги… Через несколько секунд он затих, искаженное лицо разгладилось. Прощай, напарник, прощай, предатель…

…Оля-Леля умерла сразу, пуля попала в позвоночник между лопатками – мгновенный паралич дыхания.

Я сидел на кухне. Стакан водки прошел как вода из-под крана, даже озноб не прекратился. Ну и нервы стали, как у барышни. Какой же я, на хер, профессионал? Пить надо меньше, дорогой товарищ… А если серьезно, то не в выпивке, конечно, дело. Пью я мало и редко. Просто профессия моя относится к числу вредных для здоровья, и долгожителей среди нас нет. Видно, мой ресурс уже подходит к концу.

Так, на этот раз поле битвы осталось за мной. Победителю положено разобраться с трофеями.

Еще раз подходить к трупам я не стал, а прошел в гнездышко сладкой парочки, только что угробившей друг друга. Разбросанная одежда, мой мобильник – куда это они звонили, интересно? Уж не заказчику ли? Очень может быть.

Я посмотрел на определитель номера. Ничего.

Дорожная сумка Ивана, сумочка Ольги. Это мне не нужно. На столе – толстый пакет из плотной бумаги. Из него, как я и ожидал, торчат пачки баксов. Интересно, сколько там. Протягиваю руку…

Стоп. Перед глазами возникла картина – удаляющийся «жигуль» с покалеченными кавказцами вдруг подпрыгивает и разлетается на части… Не может быть, чтобы мой (как оказалось, и Ванин, и Олин тоже) оловянноокий «опекун» не запрограммировал очередную пакость. Например, пакет, взрывающийся, как только его вскрывают. Но пакет уже вскрыт, и возглас Оли-Лели о том, что Иван теперь богат, как Крез, наводит на мысль о том, что содержимое пакета было тщательно изучено.