Сергей Алтынов - Зона особого внимания

В группировку Штурмана, подконтрольную Маршалу, Болт попал по рекомендации Ладоги и за несколько лет сумел подняться от рядового бойца до бригадира. Хитрость, коварство, беспринципность позволяли Юрию Болтянскому двигаться вверх по криминальной лестнице.

Только откинувшись с зоны, понюхав, чем пахнет теперь свобода, Болтянский быстро усек, что все эти воры в законе, понятия, авторитеты уже отживают свой век, наступают новые времена и править бал будут другие люди. И сделал свои выводы: момент, когда можно будет положить на надоевшие законы и понятия, на нелепую, с его точки зрения, иерархию, не за горами…

Потому и пошел он на контакт с Гущиным, чуял, что слияние оргпреступности с госаппаратом – знамение времени. С Гущиным он чувствовал себя на равных и не терял душевного комфорта. Они поняли друг друга сразу, сотрудничество развивалось постольку, поскольку казалось взаимовыгодным. Взаимной была и ненависть пополам с желанием при случае избавиться друг от друга…

Те, кто пришли на смену Гущину (устранив его как уже ненужное звено, понял Болт), были зверьем иной породы. И сегодня Болт начал догадываться, что именно делает эту породу стократ сильнее и опаснее шакалов типа Гущина: деньги, большие деньги, даже очень большие, которые не надо прятать, как воры прячут свои общаки. Недаром Сан Саныч так сечет в финансах, недаром дает почувствовать, что, отняв у воров общак, он (вернее, его хозяин) будет владеть им законно. Отнимать – криминально, а владеть – законно. В этом их сила.

Появление Сан Саныча серьезно напугало Болтянского. Инстинкт самосохранения подсказывал: вести свою игру в лапах такого хищника – смертельный номер… Надо подыгрывать, пока выбора нет.

Сейчас Болт напряженно соображал, как лучше выманить Штурмана подальше от его логова, без охраны…

Никогда еще за всю свою лихую жизнь не сталкивался Маршал с такими делами.

Парень этот, Костя Еремин, совсем не походил на тех, с кем обычно приходилось иметь дело.

Он был… ну, пацан, что ли… Казалось, он играл в хитроумную военную игру, затеянную парнями постарше… Хотя парню приходилось убивать! И не раз… Лицо его страшным делалось. Когда в рукопашной бил он мордоворотов из бригады Болта, зверем был лютым. Дай ему тогда команду, всех троих разорвал бы на мелкие клочки. Непонятен был этот пацан Маршалу.

– Скажите, Георгий Константинович, – Костя сидел перед законником и Штурманом, обсуждался план проникновения в Ильдарово лежбище. – Вопрос у меня не по плану… – Карие глаза смотрели прямо. – Марина… – Костя соображал, как лучше задать вопрос отцам-командирам. – Я еще ее увижу?

Штурман невольно хмыкнул, Костя бросил на него быстрый, осторожный взгляд.

– Марина… – Маршал заговорил неторопливо. – Что, она тебе сильно понравилась?

– Да, Георгий Константинович… Я хотел бы с ней увидеться перед выполнением задания… Если можно, конечно…

– Организуем, раз необходимость возникла, – произнес Штурман и снова не смог сдержать ухмылки.

– На сегодня все, Константин! – Маршал встал с кресла и застыл, как верхглавком, напутствующий адъютанта. Вор невольно втянулся в игру. – Можешь еще немного позаниматься в зале, и отбой!

Похоже, парень влюбился в Маринку… Валютную шлюху, правда, высокого класса, девка вроде неподлая по жизни… Кто бы мог подумать?! Заплатили курносой шалаве, чтобы парень немного развлекся на должном уровне. Как он вообще любить-то может? Чушь какая-то… А он изменился даже, после того как пропахал ее… Да нет, все ерунда! Бабы давно не имел солдат, вот и разомлел. Пройдет… И все же пацан он совсем…

Примерно так, в одинаковом ключе, размышляли, уединившись, Маршал и Штурман.

Маршал не спал. Взглянул на часы, пять утра. Уснуть уже вряд ли получится. Законник вышел в сад, медленно пошел к своей любимой беседке, где имел последний серьезный разговор с Сержем-большим, где столько передумал потом. Предстояло опять принимать решение, на этот раз, кажется, самое трудное из всех, что подбрасывала Маршалу его лихая жизнь. Оттого и бессонница…

Ни с кем не делился Маршал мыслями, которые не давали ему покоя. А складывалось все, как в роковом индийском кино, только без песен и плясок…

Еще в самом начале, когда листал привезенное из госпиталя личное дело Еремина Константина Ивановича, 1976 года рождения, прописанного по адресу – Курск, ул. Горького, дом 2, прошиб законника легкий озноб. А бывало такое с ним редко. Да, да, именно в начале 1976-го откинулся Маршал с Тюменской ИТК особого режима и в Курск нагрянул к верному кенту Лене. Погоняло соответствовало месту жительства – Леня Курский. Но не оказалось того дома, хотя уговорились о встрече заранее. Выяснять причину Маршал не стал, раз такой авторитет, как Леня, внезапно снялся с насиженного места, значит, причины серьезные. Более знакомых в Курске Маршал не имел, в гостиницах и прочих местах светиться не хотелось… Прошелся Георгий по местному базару и собрался уже на вокзал, да на автобусной остановке познакомился с девицей, симпатичной, невысокой, кареглазой, лет двадцати, не больше… Звали ее Катя, и жила она… Номер дома Маршал запамятовал, а вот улицу запомнил. Улица носила имя пролетарского писателя Горького, неподалеку находился какой-то техникум, кажется, медицинский. Так получилось, что прожил Маршал с Катей целых три недели. А потом уехал, дела ждали. Писать обещал по возможности, а Катя и не настаивала. Через полтора месяца, уже в Москве, повязал Маршала МУР сразу по двум статьям – за разборки и валютные дела. Они с ребятами пробомбили тогда в столице барыг, одного за другим. Двое из них отважились накатать заявление на Петровку, 38. Валюту, кстати говоря, Маршал изъял у одного из них. А барыги исхитрились на воров столько свалить, сколько те и в жизни не видели… Маршала укатали надолго, и о Кате он старался не вспоминать. Подруг у него по необъятной родине немало имелось, заводить постоянных ворам в законе было не положено… Воспоминания сами являлись, это было нормально, что мысли о бабах лезли без приглашения, но почему-то вспоминалась одна Катя.