Владимир Колычев - Лагерный пахан

Трофим слушал и очень гордился собой. За девять лет на воле он бы не смог поднять свой авторитет до сегодняшней величины. А за решеткой он добился всего, к чему стремился. Тюрьмы, централы, пересылки, лагеря… Везде он обзаводился серьезными друзьями, везде оставлял после себя достойный след. Потому и съехались по его приглашению самые уважаемые воры, потому и звучат хвалебные речи в его честь…

Трофим обольщался, но не расслаблялся. Встречу эту начал готовить давно, еще в зоне. И помогали ему, и сам старался – много сделано, многое удалось. Но всего не предусмотришь. Чем больше людей, тем выше вероятность утечки информации. А ментам, как известно, в радость уважаемым людям кайф сломать. Хлебом их не корми, дай только сход воровской накрыть да спецназом поперчить. И если сейчас в этот ресторан вдруг нагрянут менты, Трофим заработает большой минус на свою репутацию. А он боялся этого как огня, поэтому нервничал – хотя еще не притупленная волей интуиция подсказывала ему, что все в порядке…

Но пока все было в ажуре. Бродяги выговорились под легкое винцо, затем, под предлогом покурить, собрались в отдельном кабинете ресторана, чтобы обсудить меж собой пару общих для всех проблем. По сути, это был большой сход, потому как здесь собрались представители нескольких воровских кланов. И Трофим был здесь на равных со многими бродягами, но в обсуждении дел не участвовал – не зная темы, не суйся в разговор. Он вникал во все проблемы, потому как был частью этого могучего воровского механизма…

Впрочем, о проблемах как таковых много не говорили. И серьезные постановочные решения не принимались. По большому счету, сход собрался для того, чтобы поставить вопрос о коронации «свояка» – претендента на самый важный воровской сан. Это был парень лет тридцати, внушительного вида, хорошо одетый, открытый взгляд, располагающая улыбка. Трофим напрягся. Он ничего не знал об этом кандидате, поэтому решил, что это очередной «апельсин», и даже приготовил себя к тому, чтобы сказать пару слов против него. Дескать, скороспелые воры только вредят общему делу – из-за своей беспомощности на зонах. Но выяснилось, что за парнем две ходки, все по уважаемым статьям, в тюрьме смотрел за хатой, в лагере – за бараком. Три человека дали ему рекомендации, также были зачитаны малявы от знающих людей. Поскольку косяков за ним не было, решение было принято быстро и в его пользу. Парень поклялся в верности воровскому братству, и на этом все закончилось. Звезды под ключицы колоть не стали, зато уважили перстнем с белой короной и отходящими от нее лучами. Именно такой перстень был выколот у Трофима на пальце. Но новоиспеченному вору подарили настоящий перстень – из платины, с короной из белого золота. Это был не более чем красивый жест со стороны коронующего вора, как таковой этот перстень силы не имел. Трофим подумал о том, что ему такая цацка не нужна.

После затянувшегося «перекура» братва потянулась к столу. Отрешившись от глобальных проблем, воры переключились на свои желудки. С хрустом ломались ребра молочных поросят, под звон вилок и ножей исчезали с тарелок сочные ломти астраханской осетрины, черная икра здесь поедалась ложками. Легкое вино уступило место более крепким напиткам, а кое-кто прибег и к забористым порошкам…

Когда междусобойные разговоры сменил обычный пьяный треп о бабах и ни о чем, Трофим подал знак, и на сцену выпорхнули танцующие ночные бабочки, которыми трудно было кого-то здесь удивить… По сути, стриптизерши подавались к столу как черный кофе – дескать, расходиться еще рано, но, если кто спешит, пожалуйста, виновник торжества обижаться не станет.

Трофим и сам смотрел на танцовщиц без особого вдохновения. Красивые бабы, гибкие и пластичные, но не изюминка в них, а порнушная клубничка. Зажигали они здорово, но весь огонь их продажный, а сами они притворные и даже в чем-то коварные. Смотрятся они соблазнительно, но нет в них тепла, пустые они и безликие…

Чем дольше он смотрел на них, тем сильней одолевало желание бросить все и уехать к Кристине. Она хоть и не молода уже, но живая и настоящая. И чувство к ней за годы разлуки только окрепло.

Но нельзя ехать к ней. И даже не потому, что где-то над ней кружит темный ворон Леша Мигунок. И даже не то страшно, что Кристина переспала с ним. Ужасно то, что она предательница… Если бы сама во всем призналась… Но, может, она собиралась признаться, да не знала, с чего начать… Может, никакая она и не предательница, может, зря он бросил ее… Не молодая она, но такая сексуальная, что молоденьким вертихвосткам до нее, как зеленому урлаку до матерого уркагана…