Владимир Колычев - Охота на авторитета

– Думаете, меня она не волнует? Я весь испереживался… Но у меня есть успокоительное. Завтра утром я отдам похитителям деньги и получу назад свою Оленьку.

– Откуда такая уверенность?

– Уверенности, к сожалению, нет, – тяжко вздохнул Никовцев. – Я имею дело с преступниками. А преступникам верить нельзя… Они могут изнасиловать Оленьку. И даже убить…

– К сожалению, случается и такое. – Степан продолжал наблюдать за хозяином дома, выявлял фальшивые нотки в его поведении.

А их было не так уж и много. Но ведь были.

– Гольц Валерий Эрнстович. Вам это имя о чем-нибудь говорит?

Никовцев встрепенулся и ошеломленно посмотрел на Степана.

– Гольц?! Валера?!. Почему вы о нем спросили?

– Если спросил, значит, надо. Кто он такой? Что вы о нем знаете?

– О нем я знаю не так уж много. Но кто он такой – это я вам сразу скажу. Нехороший он человек. И…

– Что – и?

– Мне бы не хотелось об этом говорить. Но раз уж вы затронули эту тему… У Оленьки был роман с этим Гольцем. Еще когда она жила в своем Серпухове. А потом появился я. Она вышла за меня замуж…

– А Гольц?

– Ну, он остался ни с чем… Да он недостоин Оленьки. Понимаете, недостоин. Оленька красавица, умница. А он полное ничтожество. Пьяница и хулиган. Кстати, его в тюрьму посадили. За разбой, что ли. Кажется, ему десять лет дали. Он и сейчас должен быть в тюрьме…

– Уже вышел.

– Вышел?!. Вышел, вышел… Все, я понял. Это он похитил Оленьку. Он!..

– Вы уверены?

– Уверен! От этого ничтожества можно чего угодно ожидать!.. Что же теперь делать? Что же делать? Он же не отдаст Оленьку. Не отдаст…

А ведь эта версия имела право на существование. Бывший зэк Гольц выходит на свободу, похищает жену Никовцева. Или скорее всего на пару с ней инициирует похищение. А потом водит обманутого мужа за рога. Но потом появляется кто-то третий. Возможно, его сообщник. Между ними происходит конфликт, и этот третий убивает Гольца. А вместе с ним и его любовницу… Но Гольц и сообщник должны жить в одной квартире. Или, по крайней мере, иметь свободный доступ друг к другу. Зачем тогда сообщнику понадобилось взламывать замок? А замок взламывали отмычкой – это факт… А может, сообщник Гольца инициировал взлом? Может, может, может. Одни сплошные «может». И попробуй найди среди них истину. Степан-то пробует. И найдет. Не сейчас – так позже…

– Значит, вы утверждаете, что Ольгу Викторовну похитили? – спросил он.

– Утверждаю!.. А вам что об этом известно? Может, вы нашли Оленьку?

Ответить Степан не успел. Зазвонил телефон. Никовцев снял трубку.

– Да… Я… Все готово… Хорошо, завтра вечером у памятника Пушкину… Конечно, без глупостей. Но и вы там смотрите…

Он закрыл трубку рукой. И тихо сообщил:

– Это они, похитители…

Степан забрал у него трубку, приложил к уху. -… За нами не заржавеет. У нас все будет тип-топ. Вернем твою жену в целости и сохранности. Ну все, бывай!..

Голос звучал достаточно грубо. Но это была какая-то ненастоящая грубость, наигранная. И акцент кавказский улавливался. Легкий такой акцент. Но это тоже фальшь. Человек на том конце провода был русским. И скорее всего молодым. Или даже неоперившимся юнцом.

– Что-то тут не так, вам не кажется? – возвращая замолчавшую трубку, спросил Степан.

– Что именно?

– Я не уверен, что этот человек похищал вашу жену.

– Что ж, завтра убедимся, так это или нет. Завтра мне вернут Оленьку…

– Боюсь, это невозможно.

– Почему?

– Потому что Ольга Викторовна не может к вам вернуться.

– Не может?! Вернуться?! Как вас понимать?! Она что, сбежала с этим чертовым Гольцем?

– Можно сказать, что да. Она с ним сбежала. На тот свет… Дело в том, что сегодня утром около одиннадцати часов произошло убийство. Погибли гражданин Гольц и ваша жена…

– Не-ет! – вскричал Никовцев.

В порыве отчаяния он поднялся с кресла и тут же опустился, хватаясь за сердце.

– Нет, этого не может быть! – задыхаясь, пробормотал он. – Вы, наверное, что-то перепутали!

– Увы, никакой путаницы нет. Ваша жена мертва…

Никовцев закрыл глаза и со стоном утонул в кресле.

– Вам плохо? – поднимаясь, спросил Степан.

Борис Олегович молчал. Только постанывал и скрипел зубами. Похоже, он натурально переживал страшное известие. Как бы инфаркт не случился.

За многие годы службы Степан знал, что это такое – извещать людей о гибели близких. И до сердечных приступов дело доходило, и даже до паралича. Поэтому он прихватил с собой нитроглицерин.