Посмотрев на часы, капитан решительно открыл дверь машины. Вдоль стен узкой улочки скрытно двинулись автоматчики из полка НКВД. На противоположный стороне заняли позиции снайпер и пулеметчик с «дегтяревым».
К машине подбежал парень с автоматом, кивнул Шарову и быстро заговорил, обращаясь к Васильеву:
— Опоздали. Горохова и Коваленко там уже нет. Мотоцикл на месте, а они ушли.
— Черт, проворонили! — взорвался Васильев и выскочил из машины. — Когда они могли уйти?
— По показаниям свидетеля, около полуночи.
— Какого черта он вам не сообщил?
— Товарищ капитан, в интересах секретности операции ему такая задача не ставилась. Да и уверенности на сто процентов нет, что он предан нам полностью. Могла сорваться вся операция.
— Она и так сорвалась. Главные объекты ушли, а кто в доме, вы знаете? Они засекли оцепление?
— Там примерно шесть человек с автоматами. Сдаваться не хотят.
— Вот денек, а! — проворчал Васильев, отстегивая свой автомат от передней панели машины, где он был закреплен брезентовыми пряжками. — Огня не открывать, пока я сам не поговорю с ними. Вот вляпались! Теперь придется брать или уничтожать. А Плужник об этом узнает. И Коваленко узнает. И лягут на дно!
Они побежали к дому, где за забором, прикрываясь густым кустарником, затаились автоматчики.
Этот дом Васильев сумел разглядеть еще два дня назад, когда поступила оперативная информация, что его используют для конспиративных встреч представители подпольной ячейки ОУН. С одной стороны общий забор, отделяющий двор соседнего дома. Там живет осведомитель — полуглухой старик. Задняя часть двора выходит на пустырь, захламленный гнилыми досками, сухими ветками фруктовых деревьев. Пустырь спускается к речушке с топкими берегами, в которой целыми днями плещутся гуси да приходят на водопой коровы. Другая сторона двора примыкает к каменной стене разрушенного здания. Был тут какой-то магазин со складом до войны, в 41-м его разрушили до основания. Вот только стена из закопченного красного кирпича и осталась. А за стеной — груды битого кирпича, обгорелые балки, остатки торгового инвентаря. Одним словом, живописная куча хлама. И как же они ушли от наблюдателей?
— Эй, в доме! — крикнул Васильев, прижавшись к березе, которая росла в переулке возле самого забора злополучного дома. — Вы окружены, уйти вам мы не дадим. Выход один — сложить оружие и сдаться!
— Кто ты такой? — грубо выкрикнули из дома.
— Капитан госбезопасности Васильев! А кто ты?
В ответ ударила автоматная очередь. Дерево, за которым прятался оперативник, задрожало от попавших в него пуль. Вот и весь ответ. Не хотят они разговаривать, не хотят сдаваться. В таких случаях, как Васильев знал по своему опыту, всегда есть два пути. Либо там собрались осатанелые фанатики, которым легче умереть, чем сдаться в руки ненавистного НКВД, либо… Бывало так, что переговоры пытался сорвать вожак. Он стрелял в ответ на все предложения, пытался убить парламентера, если такого отправляли к блокированным бандитам. Но это было не больше чем попытка заставить оперативников и солдат начать ответную стрельбу и всех перебить. Почему? Потому что тот вожак, что стрелял из блокированного здания, не был уверен, что все его дружки хотят смерти. Полагает, что найдутся и те, кто захочет сдаться. Надо разобраться в ситуации, чтобы не устраивать битву.
— Э-э, не дури там! — заорал Васильев. — Неужели жить не хочется? Даю время на размышление…
Договорить он не успел, потому что из окна снова ударил автомат. Но теперь пули попали не только в ствол дерева, но стегнули по кустам, расщепили несколько досок старого деревянного забора, за которым лежали изготовившиеся к атаке солдаты. Это уже явный расчет на то, чтобы разозлить. Хоть и знал Васильев повадки и характер фанатиков-националистов, но почти всегда ему не очень верилось в их желание умереть прямо здесь и сейчас.
Опустившись на землю, Васильев перебрался к углу забора, который не простреливался из дома. Шаров послушно ждал его там.
— Слушай, Олег! Что-то тут не так. Ладно бы орали, как они нас ненавидят, палили бы из всех окон. Но они как-то странно ведут себя. На переговоры не идут, отвечают автоматным огнем. Они хотят, чтобы мы пошли на приступ.
— Надо подобраться к окнам и забросать их гранатами. Вот и вся недолга.
— Я боюсь, что они этого и ждут. А на дворе у них запросто могут оказаться мины. Мы тут и людей положим, и ничего не добьемся.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу