Сергей Зверев - Война кончается войной

Сама Оксана с 16 лет батрачила в окрестных деревнях, установить которые не представилось возможным. Во время оккупации она попала в списки подлежащих отправке на работы в Германию.

Это все Шаров знал от самой Оксаны, ничего нового розыск ему лично пока не открыл. Наступил момент, когда молчать было больше нельзя, и Васильев начал рассказывать. Сначала о подозрениях старого еврея — соседа Оксаны, потом о неясностях биографии девушки.

Они сидели на заднем сиденье оперативной машины управления. Васильев говорил и говорил.

— Стойте, — перебил капитана Шаров, — но неясности и отсутствие данных — это еще не доказательства ее вины, не подтверждение, что она враг.

— Ты сам понимаешь, что я близок к истине, а то бы давно с кулаками на меня кинулся, — серьезно возразил Васильев. — А слова соседа?

— Старик явно выжил из ума. Бред полнейший.

— А то, что она исчезла так неожиданно, явно не имея возможности и даже мотива куда-то уезжать? Это тебе как? А то, что она даже на работе в госпитале не отпросилась и не оформила отпуск? Это как? Знаю, скажешь, что она не собиралась уезжать, просто с ней что-то случилось? Так я тебе скажу, что с ней случилось. Ты извини меня, Олег, что сразу не признался. Боялись мы, что ты сорвешься. Ведь у вас все серьезно было. По описаниям мужчина, что приходил к ней на квартиру, похож на Сергея Аркадьевича Горохова, заместителя председателя областной Продовольственной комиссии.

— Она его любовница? — играя желваками, спросил Шаров.

— Все гораздо хуже. После того как нам удалось установить, что Коваленко встречался с Гороховым, мы заинтересовались его личностью и запросили сведения из Лиды, откуда родом Горохов. Настоящий Горохов умер от ран в военном госпитале и похоронен в братской могиле в 43-м году.

— Тогда этот кто? — спросил Шаров. Стало ясно, что профессиональный интерес пересилил личное, что угнетало его в последнее время.

— Нам повезло, что в руки партизан в Белоруссии попал архив СД. Помнишь, когда гитлеровцы пытались бороться с белорусскими партизанами руками украинских националистов? Так вот, одним из руководителей того сборного подразделения был некто Плужник Николай Генрихович, уроженец Львова. Нам его фотография попала в руки. Так вот Горохов — это Плужник.

— Оксана связана с националистическим подпольем?

— Видимо, да, — со вздохом кивнул Васильев. — И, судя по всему, была специально к тебе приставлена с заданием получать сведения о твоей оперативной работе.

— Ясно, — зло оскалился Шаров. — Теперь начнутся вопросы ко мне. А не сболтнули ли вы, товарищ старший лейтенант, чего-нибудь лишнего при своей дивчине в минуты нежного общения? Не задавала ли вам означенная дивчина странных вопросов?

— А ты как думал? — разозлился Васильев, но тут же перешел на шепот: — А ты как думал? Ты не трактористом в колхозе работаешь! Естественно, вопросы будут, и расследование будет. Не удивляйся, если недоверие кто-то выскажет. Только обижаться не смей, понял!

— Ладно, не надо меня агитировать! Сам других так же агитировал не раз. Сейчас-то что? Меня отстранили от работы по этому делу?

— Нет, хотя и должны были. Видишь, доверяют тебе, и Воротников за тебя грудью встал. Ты сейчас очень важное лицо во всей операции. Мы не знаем, как дальше будет, но может случиться, что твоя роль станет ключевой, когда мы будем брать Оксану и Плужника.

— Мы объехали все адреса, где могла быть Оксана и где могли знать о ее месте нахождения. Ни подруга, ни завотделением в ее больнице, ни их общий друг, который собирает вечеринки для молодежи… Мы за эти два дня опросили почти полсотни людей.

— Вон в том доме с покосившейся калиткой и разросшимся кустарником, по нашим сведениям, сейчас находятся Коваленко и Плужник. Брать их придется сегодня, правда, хотелось бы понаблюдать, получить больше представления об их связях. Не исключено, что Оксана тоже там, хотя я больше склонен верить, что мы на нее выйдем через наблюдение за Гороховым-Плужником. Но, увы, время поджимает, и ситуация накаляется. Националистическое подполье что-то готовит, Москва приказывает поторопиться.

— Он мог послать ее с каким-нибудь заданием, — предположил Шаров. — Не обязательно, что она здесь. Мог в другой город отправить или вообще за пределы Украины. Вы же сами говорили, что у них сильный голод на кадры и большие потери за последние месяцы.

Васильев покосился на собеседника и внутренне порадовался, что старший лейтенант начал мыслить продуктивно и без особых эмоций.