Александр Тамоников - По свежему следу

— В подвале еще баба.

— Я помню, Сеня. Ее уже ведут сюда.

— Ладно, я пошел. Барон, вперед!

Снегирев и овчарка прошли в первый подъезд.

Галдин сидел на стуле посредине лестничной площадки и курил. Рядом с ним пристроился Султан, завидел Барона и рванулся к нему.

Галдин попридержал пса.

— Куда, Султан? Корешка увидел?

— Пусть порезвятся, — сказал Снегирев.

Офицеры отпустили собак, которые тут же начали гоняться друг за другом.

Снегирев сел на ступени пролета, ведущего на второй этаж.

Галдин протянул ему пачку сигарет и спросил:

— Будешь?

— Давай.

Закурил и Снегирев.

— Как отработал в подвале с заложниками? — спросил Галдин.

— Ты знаешь, без проблем. Барон понял, что от него требуется, и обезвредил бабу.

— Бабу?.. Ну да, там же оставалась наемница из США. Красивая хоть?

— Ничего. Мордочка симпатичная, фигурка привлекательная, только злая очень.

— И чего она подалась сюда?

— А ты не знаешь?

— Деньги, конечно.

— Что по разминированию?

— Ребята заканчивают. Остальное ерунда. Холин сказал, что мы передадим склад Дахару и двинем в лагерь. Там уже стоит вертушка Макарова.

— Прилетела? Холин вызвал?

— Нет, экипаж доставил сюда какого-то человека из внешней разведки. Он сейчас беседу ведет с америкосами.

— На базе в Хмеймиме не мог?

— Это их дела.

— Значит, скоро домой?

— Точно не знаю. Серданов скажет на базе. А то загремим еще в Алеппо.

— Это вряд ли. Там армейских саперов хватает. Здесь объект повышенной сложности и опасности. В Алеппо таких уже нет.

— Значит, полетим домой.

Галдин затушил окурок и спросил:

— Знаешь, Сеня, что я первым делом сделаю, как окажусь в Москве?

— Знаю, конечно. Пойдешь в бар «Весна» и нажрешься до чертиков. Потом девки тамошние тебя домой доставят, будут приводить в чувство.

— Все-то ты знаешь!

— А что, разве не угадал? Или сразу домой? Отмоешься в ванной, поужинаешь и завалишься спать, а утром пойдешь в Третьяковку?

— Куда? В Третьяковку? Был я там. Не понравилось.

Снегирев улыбнулся.

— В баре-то привычней?

— Не в этом дело. Я музеи люблю, а вот в картины ни хрена не врубаюсь. Как-то с одной знакомой заходил на выставку. Она меня туда затащила. Кругом люди интеллигентные, серьезные, стоят возле картин. Я посмотрел. Квадрат нарисован, на его фоне морда то ли человека, то ли обезьяны, но с длинным, как у Буратино, носом, по углам красные кляксы. В чем смысл, я так и не допер. Знакомая что-то объясняла, а по мне этой хрени место в мусорном баке.

— Все с тобой понятно.

— А что понятно-то? Говорю же, люблю музеи, но не художественные, а, скажем, краеведческие. Вот там есть на что посмотреть.

Собаки внезапно прекратили игры, замерли, глядя на вход в подъезд.

— Что это они? — спросил Снегирев.

— Идет кто-то чужой.

— И кто это может быть?

— Сейчас узнаем.

В проеме нарисовалась физиономия сирийского сержанта Хабура из усиления «Пумы».

— Господа офицеры, свои!

— Ну коль свои, то заходи, — ответил Галдин.

В подъезд вошли сержант и Вадиг, старший сын Карими.

— Кого я вижу? — воскликнул Снегирев. — Ты что пришел, Вадиг?

Мальчишка прошел к собакам, достал что-то из кармана и повесил на шею Барона. При этом псы вели себя спокойно.

— Что ты там ему нацепил? — спросил Снегирев.

— Медаль, — ответил парень.

Сирийский сержант объяснил:

— Да монету пятифунтовую. Проделал в ней дырку, навесил на шнурок и вручил вашему псу.

Саперы рассмеялись.

— Спасибо, Вадиг, — сказал Снегирев.

Он хотел спросить, как семья, но парень убежал, ушел и сержант.

Снегирев подозвал пса, на шее которого болталась монета.

— Ну вот, Барон, теперь у тебя еще одна иностранная награда.

Пес смотрел на старшего лейтенанта.

— Заслужил. Играй!

Собаки вернулись к своим забавам.

Снегирев занял прежнее место и заявил:

— Ты так и не сказал, угадал я или нет.

— Это насчет Москвы?

— Что ты будешь делать в Сирии, я знаю.

— Отпуск буду просить.

Снегирев удивился:

— Отпуск?

— Да. У меня под Переславлем в деревне бывший однокурсник живет. Служба у него не пошла, уволился рано, вернулся домой к родителям. Места там хорошие. Нет, в бар я, конечно, забегу по приезде, водки выпью и девочку домой возьму. Что лыбишься? Это вам, семейным, хорошо, жена встретит, напоит, накормит, обласкает. А меня встречать некому.

— Так женись.

— Нет. Это пока не моя тема. Как думаешь, даст Серданов отпуск?