Геннадий Прашкевич - Пятый сон Веры Павловны

Его снова подташнивало от резких приступов возвращающейся головной боли, от сухого воздуха, от запаха гари. Несколько раз он оглядывался на дверь. Он понимал, что пока его не хватились, надо уходить. Но уйти не мог.

– Далеко… – протянул Варакин.

– В Томске?

– Ох, дальше.

– На лесоповале?

– Если бы, – вздохнул Варакин: – Так получается, Рыжий, что убил я того скота.

– Но ты же к нему не прикасался.

– Ну и что? Некоторые завсегдатаи «Эльдорадо» точно показали, что я первым его задирал. И мол, подсечку провел. И Софка показала то же самое. Подошел, мол, придурок, и ну давай руками махать! Унизил, мол, всяко, и все такое прочее, кто ж выдержит? Не понравился я ей. Говорю ж, бабы. Короче, свидетели подтвердили, что я первый начал унижать вдетого.

– Так нет же на тебе крови!

– Ну и что? – странно хохотнул Варакин. – На тебе тоже нет крови.

– О чем это ты?

Варакин засмеялся:

– А вот придешь на обсуждение моего реферата, поймешь. Я завтра его прочту. Я тут такое разыскал про эту девственницу! Ой, Рыжий! Я вообще на тебя ссылаюсь. Я ведь теперь много думаю. Так, например, думаю, что нет в жизни случайностей. И совсем неважно, есть на тебе кровь или нет крови. Важно, насколько близко ты к ней подошел.

– Не понимаю, – признался Сергей.

– Ты умный, ты поймешь, – весело пообещал Варакин. И засмеялся: – Слышал анекдот? Русская глубинка, на невспаханном поле сидит поддатый мужик, вертит самокрутку. Подъезжает районное начальство, интересуется: «Кукуруза растет?» – «Не-а, не растет». – «А подсолнечник?» – «Не-а, не растет». – «А картошка?» – «И картошка не растет». – «А вы сеяли?» – «Ну, если посеять…»

Варакин заржал:

– Ты не торопись, Рыжий. Тебе теперь торопиться не надо. Вижу, что куда-то навострил лыжи, только не торопись. Жизнь, она длинная. Особенно в Новых Гармошках. Вид у тебя правда закороченный. Расслабься. У тебя же удовольствие: ты начинаешь с нуля!

И пояснил:

– Мы же первые, понимаешь? Вот и пользуйся тем, что мы первые. Увидишь сам, лет через пять в Новые Гармошки попрут толпами. Не останется здесь никакого простора. Я точно переберусь в другой периметр. Так что, радуйся, что попал вовремя.

– О каких толпах ты говоришь? – морщась от боли, спросил Сергей. – Неужели люди сами пойдут сюда?

– А то!

– Вы же за колючей проволокой!

– Так надежнее! – развеселился Варакин.

– А вы можете выходить за стену?

– А почему же нет? – весело удивился Варакин. – Как бы мы стали мыть золотишко? Золотишко-то, оно в тайге, на таежных речках.

– А если кто-то сбежит?

– Бегают из «Матросской тишины». Какой идиот побежит из рая?

– Из рая? – Сергей вспомнил ухмылку Анта. – При чем здесь рай? Что ты имеешь в виду?

– Да Новые Гармошки! – окончательно развеселился Варакин. – Мы здесь, наконец, успокоились. Мы здесь стали собой, нас страх не мучает, понимаешь? На нас никто не охотится. Мы одеваемся так, как нам хочется. Мы говорим то, что нам хочется. Это наша первая настоящая жизнь, понимаешь? А там, за стеной, – хохотнул Варакин. – Там, за стеной, должники, кредиторы, налоговая полиция, наезды. Там проститутки, налоговая инспекция, отсутствие перспектив, безработица. Там бандиты, менты, продажное начальство, гнилое правительство, всяческие вымогатели. И снова бандиты, бандиты, бандиты. И снова нищета, воровство, взятки. Там человек совсем незащищен, ты же знаешь, Рыжий, там у человека нет никакой уверенности в будущем. Там старики-пенсионеры, которым не на что жить, там вонючее государство, которое постоянно тебя кидает. Ты что, правда, не чувствуешь разницы?

– А будущее?

– Вот правильный вопрос! – обрадовался Варакин. – Все как раз упирается в будущее. Это ты верно заметил. Но мы-то здесь при золотишке, занимаемся всяким полезным трудом. Да, да, Рыжий, у каждого есть свой счет в банке. Заметь, валютный. И в надежном банке, – подчеркнул он. – И денежки на каждый счет капают регулярно. И налоги с них честно взимаются. То есть, чистые это денежки, – опять подчеркнул он. – Тебе понравится. Я, например, раньше сильно жалел, что тот вдетый в ресторане убился. И не потому жалел, что меня потом таскали по следователям. И не потому, что всякие пьянчуги-свидетели показывали, что это я напал на вдетого. И не потому даже, что Софка, падла, красивая шлюха, кричала, что я бандит. Не окажись на свете Новых Гармошек, я бы сейчас гнил на зоне, Рыжий, и копил в себе злобу. И подолгу думал бы о том, как, вернувшись на волю, закажу на ночь бледную шлюху Софку из «Эльдорадо» и покуражусь с нею ночь. Всего лишь ночь, взамен за тот срок, который бы отмотал за вдетого амбала. Ну, и все такое прочее. Ясно? А здесь, Рыжий, таких мыслей у меня нет, здесь я думаю совсем о другом. Например, о том, как, вернувшись в остальной мир, займусь настоящим делом, без грязи и дури, и, может, ту же шлюху вытащу из ее грязной тараканьей дыры. Пусть сидит дура в красивом офисе, я найду для нее место. И нужные слова найду. Ведь Новые Гармошки, Рыжий, это место, где успокаиваются. Не попади я сюда, у меня руки были бы сейчас по локоть в крови.