Сергей Самаров - Человек без лица

– Да… Пусть войдет.

Начальник штаба вошел, и Зелимхан по звуку узнал его шаркающую стариковскую походку. Тот, конечно же, не старик еще, старикам нечего делать на войне. Но походку с детства, как помнит Зелимхан, имеет старческую.

– Что там? – повторил эмир вопрос, заданный охраннику.

– Часовые с нижнего поста привели какого-то старика. Он говорит, что пришел к тебе.

– Старик шаркает ногами?

– Не заметил. Кажется, не шаркает. Ружье у него… Длиннее его самого… Дедовское… Боевой дед…

– Тебе тоже надо бы перестать ногами шаркать… Не старик… Этот… Назвал себя?

– Да. Сказал, что его зовут Казбек Рамазанов.

– А… Казбек Рамазанов… Он говорит, что пришел меня убить?

– Нет, этого он не говорит.

– Сам пришел или его поймали?

– Сам.

– Тогда заберите у него ружье, еще, что есть из оружия, и запустите ко мне. Предупреди охрану, что этот старик объявил себя моим «кровником».

Начальник штаба ушел, а через две минуты вернулся вместе с охранником и высоким седобородым стариком. За спиной старика вошел и начальник разведки Кадыр, которому, похоже, не спалось этой тяжелой ночью. Старика Зелимхан встретил стоя. Роста они оказались почти одинакового, и в глаза друг другу смотрели одинаково – прямо, без боязни.

– Мне рассказывали о тебе, Казбек, – сказал Зелимхан. – Я знаю, что ты хочешь убить меня. Меня многие хотят убить, но пока я живу и убиваю их. Ты сам пришел. Зачем? Говори… Чтобы я убил и тебя?

– Я вышел в горы, чтобы убить тебя… А потом в горах встретил спецназовцев. Они тоже за тобой охотятся. В одного я стрелял, попал прямо в сердце. Но на нем такая тяжелая штука, которую не берет пуля моего старого ружья…

– Бронежилет… Похвально… – сказал Зелимхан. – Какой спецназ? «Краповые» береты?

– Нет. «Летучие мыши»…

– Даже так… Почему ты стрелял в спецназовцев? Ты мог бы взять их в союзники. Они хорошо умеют воевать. И вместе вы убили бы меня.

– Они хорошо умеют воевать. Я видел. Но я не могу брать в союзники тех, кто воюет с моим народом.

– В этом я могу тебя понять, – кивнул эмир. – Что ты видел там, в горах? Сколько там этих спецназовцев?

– Трое. И они перебили сначала два твоих отряда, маленьких, потом один, большой.

– Всех перебили? – удивился Зелимхан. – Втроем?

– Да. Я предупреждал твоих выстрелами из ружья. Мое ружье громко стреляет…

– Мы слышали твои выстрелы, – сказал Кадыр. – Я посылал троих проверить, кто стрелял. Что с ними?

– После каждого выстрела я отходил в сторону чужими следами. А твои люди нарвались на спецназовцев. Эти тоже за мной охотились.

– Спецназовцев было больше. Это ты видел только троих… – сказал Кадыр. – Как же они тебя не поймали?

– Я старый воин и старый разведчик. И умею читать следы. Спецназовцев было только трое. Хотя они и стреляли с разных мест… Они тебя обманули, как обманули и других. И всех перебили… Там был большой отряд…

– Я послал тридцать человек, – сказал начальник штаба. – Три человека не могли перебить всех. Силы слишком не равны.

– Они заманили их на мины. И обстреляли. Воины побежали из-под обстрела и попали на другие мины… Там их и добили…

– Где они сейчас? – в гневе спросил Зелимхан.

– Они ушли… Перебили кучу народа и ушли… Последним они ранили человека на нижней тропе, когда уже уходили. Он шел сюда один. И умер на моих руках.

– Что за человек? – спросил Кадыр.

– Он просил передать Зелимхану ту штуку, которую у меня отобрали…

– Что отобрали? – спросил эмир.

Кадыр протянул ему коробку с компакт-диском. Зелимхан положил диск на стол.

– Ты пришел, хотя знал, что я могу тебя убить? – спросил старика.

– Я пришел к тебе, выполняя волю умирающего земляка. Ты не можешь убить гостя. Ты накормишь меня и обогреешь, пока я в твоем доме. А потом, когда мы встретимся снова, Аллах рассудит, кто из нас прав…

Зелимхан усмехнулся.

– Ты смелый человек. Накормите его и обогрейте. Пусть отдохнет и уйдет, когда ему заблагорассудится. Не стреляйте в него, когда будет уходить… Воин никогда не стреляет в спину другому воину. Так завещали нам предки… А потом… А потом рассудит Аллах…

Все вышли, а Зелимхан долго еще смотрел на закрывшуюся дверь. Он позавидовал сейчас этому старику. Слишком силен у старика дух, слишком много правды в его изможденном жизнью теле. Той правды, которая делает из человека героя. Об этом старике долго будут говорить в отряде. И пусть говорят. И пусть говорят о Зелимхане. Он хорошо сейчас поступил. Поступил, зная, что об этом поступке будут много говорить…